В настоящее время альбом не может выйти в свет из-за привычного отсутствия финансовой поддержки. По словам Сергея Калугина, «акулы шоубизнеса» решили подарить себе его альбом. Такие бескорыстные подарки обычны для этой сферы музыкального ремесла: мало известный певец, пусть трижды гениальный, не достоин заработать на тираже своей работы. Пусть радуется, что к рукам прибрали, да и поголодает во имя славы. А там, глядишь, постепенно доживёт до зимы.
Музыка Железного века не всегда нежна. Она, музыка, не размягчённая фразами о тоске по былому, приглашает коснуться грядущего, сколь бы жестоко оно ни было. «Оглашенные, изыдите!» – альбом эсхатологичеки ясный, в нём предчувствие Конца – предчувствие Начала Века. «Начало Века» – открытие мира, память России, тонувшей в крови и нежности, хаосе и любви. Равновесие, достигнутое в данной композиции, столь точно, что возможен прорыв к собственной памяти. Это столкновение основ жизни. Встреча героя и антигероя, – внутри и вовне человек соприкасается с ними. И далее в альбоме незыблемое уравновешивание одной песни другой сохраняется до самой «Весны», пока та апофеозом не вспыхивает в финале, повторяя на новом витке энергетику «Начала Века».
Если есть Чёрная Луна, восходящая из небытия, разрушающая сон и тлен, обманчивые объятия мира, то существует и Ночь Защиты, победа страха, предельного ужаса. «Ночь Защиты» проста и легка, но это не отменяет внутреннего напряжения, желания расти в ответ музыке. Её взрыв полярен «Чёрной Луне», мощно отвергающей мир. Орёл, повисший в небе «мёртвой свастикой», позже, в «Покое и свободе», станет живым символом поднявшегося до небес духа. «Ночь» – залог грядущего слияния с обновлённой жизнью, её светом и мраком, равноценными для обретшего Покров.
Покров даруется простым душам, агрессия теряет свой накал. Но лишь из противостояния знания и отрицания рождается истина – не из приятия одного добра, или света, или жертвы во имя. И если конечный итог – смирение, то начало поиска – бунт. Против «я», его иллюзий, путей к вере, а не самой веры. «Чжоан Чжоу», мелодичная мысль о мастере и цели, «жизнерадостный бред» о единении с подлинным миром, лишённом комментариев докучливого ума, миром чистого сознания, – эта песня о монастыре духа, о двух ипостасях героя, находящегося на распутье между игрой в стремление, перманентным бытием, и «небом седым».
«Туркестанский экспресс», звучащий вслед за «Чжоан Чжоу», создан одновременно как металлический мост – путь от страстности рвения к покою и свободе – и кольцевая дорога: мы уходим из дома, чтобы, заблудившись, обрести его вновь, первозданно чистым для странников, уставших от чужбины. «И вот я вышел из дома, освоив науку смотреть, Я посмотрел на мой город, и город был тусклым, как смерть. Всё изменилось, пока я учился искать имена – Чужое небо, чужие дороги, чужая страна...» – «Потом цепляли почтовый, потом проезжали Уфу... И я ушёл, и включился, и поезд вкатился в Москву. Я посмотрел на мой город, и город был новый, живой. И кто-то тихо сказал: «Получилось. А ты смотри – получилось! Ну что ж, с возвращеньем домой, Туркестанский беглец. С возвращеньем домой!»
Небесный Град ближе, чем рядом. В «Покое и свободе» он обретается невесомостью души, победой гравитации нижних слоёв мира. «Час придёт – и грехи мне простятся, И встречу я рассвет Средь твоих холмов, В руку посох взяв, Я бродягой пойду по стране Моих снов – Где клёкот орлов, Простерших крыла Над скальной грядой – Покой и свобода…» Покаяние – тешува* – возвращение, – ориентир для ищущих подлинный лик Слова. «Мир моих снов» – безбрежное пространство духа, смутно различаемое как метареальность. Преграда, отделяющая странника от Небесного Града, – в «Ступенях», предшествующих «Весне». В них же – её преодоление. «Слепое время меркнущих зеркал Моё дыханье водами объяло, Дремавшего зерна не достигал Хрустальный возглас Горнего Кимвала…» «Ступени» – отчётливая формула слитых воедино творчества и пути творца.
Вслед за ними наэлектризованная «Весна» рождает атмосферу завершённости альбома как целого произведения и ощущение реализации героя, прошедшего путь от «Начала Века» до «подножия Распятья». Ни одного лишнего слова, ни пустого аккорда: в композициях без текстов, в текстах, насыщенных сердцебиением.
Мария Мамыко, Философская газета №3, Февраль 2001 г
Источник: http://www.phg.ru/