Увидев афишу, я не поверил глазам: в лектории Зоопарка поет Сергей Калугин! Для многих он - легенда, темная лошадка, человек ниоткуда.
Итак, Сергей Калугин: русский, православный, профессиональный гитарист, 32 года место жительства - Москва, место паломничества - Петербург. И угораздило же Сергея выбрать именно Лекторий - самый фантастический концертный зал в "средневековом городе Питере". И он оказался прав. Правда, в Москве у Калугина есть группа - "Оргия Праведников", и он сокрушался, что приехал в Петербург одинешенек, но не оказался ли он в этом не прав?
Зал был полон вопреки дороговизны билетов. На ветхих лекториевских полах не было пустого места, на верхней палубе Летучего Пьяного Голландца во мраке закулисья, в ослепительных лучах прожекторов и выстрелах фотовспышек на стуле скромно сидел Сергей Калугин, словно вошедший к нам на минутку со своего Туркестанского экспресса (так называлась первая спетая им песня) - его туту же забросали записками с заявками и вопросами. Так концерт (благодаря чудодейственным свойствам Лектория?) превращался в пресс-конференцию и обратно.
Калугина воспринимаешь одновременно на двух уровнях - чувственном и интеллектуальном. Он - мистик по природе, он искренне религиозен и всеобъемлющ в своей религиозности. Калугин - не фанатик, в нем уживается и ангел, и бес. Но даже жуткая дьяволиада Калугина уподобляется религиозному экстазу.
Религиозность Калугина универсальна. Каждый - будь то православный, католик, протестант или поклонник древних языческих культов - найдет в его песнях что-то свое. Ибо одна из удивительных черт русского характера - восприимчивость к чужой культуре как к своей, умение перевоплощаться, в то же время оставаясь самим собой. Поэтому и широта мировосприятия Сергея Калугина не меньше расстояния от Туркестана до Москвы, и больше, и дальше - к пустынным итальянским базиликам. Италия - одна из любимых стран Сергея. А еще есть Север, и кельтские мотивы пронизывают его песни:
Я видел небо в стальных переливах
И камни на илистом дне,
И стрелы уклеек, чья плоть тороплива,
Сверкали в прибрежной волне.
И еще было море и пенные гривы
На гребнях ревущих валов,
И крест обомшелый в объятиях ивы,
Чьи корни дарили мне кров.
Сергей Калугин зачаровывает игрой на гитаре - классические импровизации в сочетании с испанскими переборами; кельтские завывания и безудержная русская стихийность - дрожь бежит по залу, и маленький человек на сцене превращается в кудесника и заклинателя. И тогда возникает чувство полета - через время и пространство, мягкого и сентиментального полета в холодной тишине, полета, которому по сей день нет конца.
А если копнуть, открывается бездна - глубокая, страшная; глубина, в которому не каждому дано заглянуть. Но всем нам, бывшим в тот вечер в Зоопарке, нам, очарованным зрителям Сергея Калугина, это удалось.
А потом Сергей сел в поезд и уехал в Москву, обрекая тем самым Петербург на свое молчание. Надолго ли?
Нет, только до весны.
Никита Фролов,"Пять углов", СПб., 24 февраля 2000г.
|
