"Молча смыкаетесь? Эй, мертвецы!
Пусть ваши лица и строги –
Я не боюсь вас, немые бойцы!
Я нападаю! С дороги!"
В. Ходасевич
Земля трясется под ногами. Рокот выныривает из глубин и распускается цветком оглушительного грохота. Пропорциональные мраморные фигуры превращаются в ущербных уродцев. Порталы величественных зданий покрываются трещинами, как к старости покрывается морщинами лицо. Люди, совсем недавно лелеявшие свое богатство и упивавшиеся властью, сейчас больше напоминают жалкие комочки слизи. Кровь и пепел. Ничтожество и могущество. Возрождение и полный крах. Помпея. Это верная смерть и вечная жизнь.
Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок.
Они разрушили все, они убили всех нас.
"Последний Воин Мертвой Земли" стоит перед нами весь в ранах. Мы смотрим в его глаза, не чувствуя того, как стекает кровь по губам и ладоням. Наши сердца бьются – остальное уже неважно. Пытаясь четко определить, как описать происходящее в мире, когда ОРГИЯ рубит эту песню, неизбежно приходишь к слиянию трех частей: безудержная мощь стихии, помпезность античной архитектуры и безнадежный крах человечества. Поделившись своими соображениями через несколько часов с флейтистом группы Юрием Руслановым, я услышал в ответ: "Это именно оно! Так все и есть". Рок Помпеи.
Но я опять поднимаю изрубленный щит
И вынимаю из ножен бессмысленный меч.
Сингл ОРГИИ ПРАВЕДНИКОВ состоит всего из одной песни. Когда она заканчивается, кажется, что душа еще не успела выкрикнуть все наболевшее, и песня звучит снова. И еще раз. После четвертого-пятого прослушивания начинаешь понимать, что это не сингл, а целый альбом, содержащий в себе слишком много, чтобы уместиться в 5 минут. Таким образом, длительность альбома индивидуальна и не имеет ограничений. В отличие от длительности песни. Когда мне кто-то говорит, что записан сингл плохо, я недоуменно смотрю на собеседника: "О чем это он?" Разве остается здесь время еще и на то, чтобы быть патологоанатомом? "Воин" – это гимн. Прямой, грубый и сокрушающий, как таран. И – ради Зевса – не пытайтесь приклеивать на него бумажные цветочки!
И я кричу им: "Вперед!" Я кричу им: "За мной!"
Раз не осталось живых, значит, мертвые – ВСТАТЬ!
В конце композиции группа превратилась в Молот Тора, а рыку Калугина позавидовал бы и Везувий. Что в этот момент происходило в зале, – сказать не могу, так как меня там не было. Перед сценой находилась только моя физическая оболочка. Впрочем, все это было уже через несколько минут после начала концерта, а началось все с…
Асфальт душит жаром, но от воды веет свежестью, поэтому пребывание на причале "Киевский вокзал" вполне сносно. Пусть даже "Корабь" и опаздывает. Ожидающие стайками кружат по пристани, время от времени тщательно осматривая реку. Пьяных нет, сюда пришли те, кто желает услышать. Издалека над суетливыми небольшими волнами Москвы несется клич: "ОР-ГИЯ! ОР-ГИЯ!!" Это он. Вернее – ОП. Загружаемся.
"Корабь" совершает не первое путешествие. Организовывает его продюсерский центр "K.S.H.", который уже имеет в активе плавания с Инной Желанной, Ольгой Арефьевой… На очередной "заплыв" приглашены Калугин сотоварищи. Вот они на импровизированной сцене. Рекоплавание уже началось. Саундчек продолжается еще минут тридцать. За это время все успели занять себе места, купить недешевого пива (кто-то сока), присмотреться к музыкантам. Мимо проплывают московские пейзажи. "Корабь" стоит на месте, а вот мир сдвинулся: за окном неуклонно меняются Место и Время, внутри все остановилось.
Короткое вступительное слово Сергея Калугина. Здесь не просто концерт, здесь происходит запись концертного альбома ОРГИИ ПРАВЕДНИКОВ. Это дает возможность всем остальным, кто не смог поплавать на корабе ОРГИИ, получить хотя бы отдаленное впечатление о произошедшем. Формальность полезная, но на настроение присутствующих почти не влияющая. Разве запись даст почувствовать запах речной воды, смешанный с пивом, или внезапно остановиться взглядом на босых ногах вокалиста?А в свои права нежно, но властно вступила "Ночь Защиты". Мы сидели голые и чистые. Мы знали, что нас – беспомощных – защитят. Мы знали, что мы – всесильные – сможем закрыть собой от бед весь этот маленький мир. Молитва смешивалась с речью полной силы и независимости. Очищение.От всего, что принесли мы сюда с собой.
И почти без паузы – "Удары сердца твердят мне, что я не убит". Мы уже готовы к этому. И мы еще в самом начале пути и этого повествования. Взметнувшаяся вперед рука Сергея приветствует нас. Значит, все правильно. Значит, жизнь. И вдоль реки стелется, оставляя за собой бурунчики счастья, "Радость Моя…" Раньше – когда Калугин был один – это было эпилогом, теперь же – первая глава наших взаимоотношений. "Прошла пора вступлений и прелюдий", началось действо, в котором обе стороны стали равноправными участниками. После окончания песни Сергей оценил: "В высшей степени оккультно, кошерно и православно".
И снова резкая перемена настроения. Никакой инерции духа не допускается. В тесное помещение прогулочного кораблика врывается мотострелковый полк. "Скульптор Лепит Автопортрет". И надо много смелости, чтобы не соврать самому себе. В какой-то момент посреди канонады прорывается крик с задних мест: "Да-а!" Вот так, наверное, приходит самоосознание – пена, слетающая с губ, отчаянный порыв и Откровенность открывает двери в самое себя, за которыми не ждут прекрасные принцы. Но почему-то без этого не прожить.
Два "пивных бивня" в зале начинают распевать что-то баварское. Это звучит не в русле звучащего пока репертуара, но настолько естественно, что улыбаются даже музыканты. Сюрпризом за сюрприз. И хотя ОРГИЯ не показывает новые вещи по одной, накапливая их, а потом представляя сразу небольшой блок новинок, в этот раз делается исключение, и происходит премьера одной песни – "Хуанхэ. Дождь Над Великой Рекой". В следующий раз ее можно будет услышать уже только осенью. Осень еще не скоро, а река – вот она, мы по ней плывем. И мимо нас тянется вовсе не Кремлевская, а Великая стена. Китай – мудрый и коварный. И всегда – драма.
Еще один сюрприз – гребенщиковская "Кад Годдо", которая почему-то не вошла во второй том "Трибьюта БГ". Почему? Калугин уверял, что мы поймем это после прослушивания. Я не понял. Версия, достойная занять место на втором томе с куда большим основанием, нежели половина записанного там мусора. Тут вам не какой-то расслабленный немощный ходок с дрожащим голоском, а воин-охотник, раскрасивший лицо в черные готические тона. Слегка растянутая, но ритмически акцентированная музыкальная часть песни добавляет ей угрюмого лесного эпоса. Может быть, дело в Гребенщикове, узревшем здесь свои истинные размеры? Не знаю. Да и не собирался я долго ломать над этим голову, коли концерт продолжался, и нас ожидала следующая остановка – Сицилия. Аранжировка отличалась от уже как бы канонической, но какие, к богу, каноны, когда речь идет об ОРГИИ ПРАВЕДНИКОВ?! Вот и мирная "Пастушка Адель" началась с неожиданной миниатюры: сначала Сергей произнес какой-то милитаристский набор немецких слов (немецкий практически не знаю, но речь шла о какой-то стрельбе, каких-то целях) в стиле Лучшего Оратора 30-х – 40-х годов прошлого столетия, а потом группа врезала 5-секундный вариант "Милого Августина". Вот так потеряла невинность глупая пастушка, не успев даже появиться на авансцене. Адель задала настроение на перерыв, в течение которого можно было сделать "легкий вздох" и весело провести время в очереди в туалет. Иронично? Зато полностью в русле концерта. Зрители не остались в долгу и налетели на ОРГИЮ с поздравлениями по поводу первого в жизни коллектива мини-юбилея. Апогеем стало вручение подарков, среди которых главное место занимал плавленый сыр. Будет, что потерзать ПРАВЕДНИКАМ на подоконнике.
Еще не все успели разместиться на местах, когда кораблик превратился в железнодорожный состав и рванул с места, не дожидаясь опоздавших, по трэш-рельсам еще более ужесточившейся аранжировки. Места оказались слишком жесткими, и пассажиры стали потихоньку взлетать с кресел, хотя состав покидать никто не собирался. Две амазонки размахивали гривами аки крылами вороными и огненными; не зря тайфунам дают женские имена. Локомотив пронесся по палубе, оставляя за собой горящие глаза, разлитое пиво и разорванные рубашки, а проводник скромно сошел со сцены, представив группу ARTЕЛЬ. Вежливое любопытство туманно отразилось на лицах. Песня "Фонарь" (из репертуара тех времен – пятилетней давности) не предвещала ничего, кроме коллекционной ценности. Приятно было разочароваться – мы услышали новую/старую песню ОРГИИ ПРАВЕДНИКОВ. Это была именно она, узнаваемая и интересная, только пел не Сергей Калугин, а Юрий Русланов. Разливистая флейта, оригинальные басовые партии, агрессивные барабаны и скрепляющая все воедино (непривычная роль, не правда ли) гитара. Они нашли с Сергеем друг друга, сумев не потерять ничего своего (некоторые мне возразят, что потерял именно Калугин, и будут совершенно не правы. Почему? Читайте пресс-конференцию) – редкий случай. Наградой зрителей музыкантам было скандирование: "ОР-ГИ-Я! ОР-ГИ-Я!!"
Постепенно перед сценой вырос "стоячий партер", – сидеть удавалось немногим. "Покой И Свобода" была подхвачена многоголосым хором. Еще немного и присутствующие были бы согласны спрыгнуть и понести "Корабь" на руках туда, куда "Арго" не носили. Группа разрезвилась. Для начала поздравили Володю Красикова с днем рождения, сыграв туш, потом полетел "Цыпленок Жареный", и вот она – "Селедка"!!! Знаменитое стихотворение превратилось в искрометный музыкальный бурлеск, крепко сдобренный дум-дэт-грайнд-коровой приправой. Доведенная до температуры плавления публика требовала – как теперь модно га-аварить – римейк на "Армию", но получила не менее популярное развлечение – караоке под "Total Control". Тут уже и говорить нечего, потому что блэк-истерия достигла пика, над которым возвышались только два слова, написанные на бумаге в руках у Калугина – "полный п…дец". Откуда взялись силы на хэви-барок-н-ролл "Это Не Жизнь", – будем знать только мы с ОП. Что поделаешь. Жизнь. И, конечно, Смерть ходит рядом; "Убить Свою Мать" отрезвила всех и заставила оглядеться. Мы возвращались. В Москву? Не помню. Помню только, что было "Возвращение В Неаполь". Помню, что мы все стояли в обнимку. Помню чьи-то руки на своих плечах и зажигалки под крышей кораблика. Помню слова соседа: "Это любимая песня моей мамы". Помню терпкую прощальную красоту звуков и слов. Помню, что мы все пели про кораблик и… плакали (кто внутренне, а кто и вполне зримо). Помню…
А потом были попытки вызвать "на бис". Были слова Сергея, что "биса" не будет, честно. И онемевший "Корабь" уносил нас в темную тишину.
