Сергей Калугин и группа Оргия Праведников: песни, тексты, аккорды, табы, видео, gtp...   orgius.ru - неофициальный сайт
Новости  |  Форум  |  Гостевая книга  |  Чат  |  Обратная связь  |  Ссылки  

   Mp3
   Аккорды
   Тексты песен
   Gtp
   Видео
   Обложки
   Анекдоты
   Интервью
   Рецензии
   Отчёты
   Статьи
   Пародии
   Словарь
   Истории
   Где купить
IRC канал
Сервер: irc.ircline.ru
Порт: 6667
Канал: #orgius
Рассылка Subscribe.ru
::::::::: :::::::::
|

Интервью с Сергеем Калугиным - 17.09.2004

         Я впервые услышал Сергея Калугина на фестивале "Археология" в Крыму в 2003 году. Мы ехали туда с ним в одном вагоне, и я совершенно не воспринял его внешне как "своего" человека, подумал, что это один из немногих посторонних людей в том вагоне. Но короткое выступление в Херсонесе врезалось в меня очень сильно. Музыка, пение, мощная энергия, которая прокладывала себе путь через меня, не разрушая, а научая - меня поразило это настолько, что невозможно было не прийти на его концерт. Позже я обнаружил, что его тексты мне очень интересны и по-своему близки. И когда представилась возможность пообщаться с Сергеем Калугиным и взять у него интервью - я попытался понять, что же я знаю о нём. Вышло не так уж много. Хотелось большего. Вот так это интервью и получилось...

(Николай 'Aquila' Семенов)

Участники беседы: Сергей Калугин - Сергей
Николай Семенов - Николай
Олег Федотов - Олег

Николай: Скажите, как у вас всё начиналось? Вы давно занимаетесь музыкой, но немногим известно, как у вас всё начиналось, как вы в это пришли.

Сергей: а с какого момента начинать? С того момента, как я песни начал писать, или с того, когда начал выступать?

Николай: Расскажите и о том, и об этом.

Сергей: Когда мне было 12 лет, приблизительно в этом возрасте, я с подачи отца заболел Высоцким. Конечно, это был кумир для меня номер 1, я пытался подражать, сначала без особого успеха, а в 16 лет написал первую песню.. ну, в общем, мне до сих пор за неё не стыдно. Хотя я её не пою, не исполняю, но это некая стилизация как раз под Высоцкого. И пробовал тогда я это петь, крича страшным голосом, подражая ему.. Одновременно слушал тяжёлый рок, занимался классической гитарой. То есть это были такие три совершенно разные рукава в жизни - рок, который я слушал, причём рок самый разный, но прежде всего тяжёлый рок (потому что для меня всегда рок и тяжёлый рок были синонимами); ну естественно, не только тяжёлый - я слушал арт-рок всевозможный и всю прилежащую территорию тоже неплохо знал. Совершенно отдельно я пробовал писать песни, заворожённый мыслью Высоцкого, что авторская песня - это когда серьёзный поэтический текст влёгкую поддерживается несложной музыкой для того, чтобы было легче его воспринимать. И совершенно отдельно существовала классическая гитара, которой я занимался частно, а потом в музыкальном училище. Вот в 16 лет я начал писать песни, подражая Высоцкому, и ни о каком роке тогда речь и не шла. А когда мне было 18 лет, я попал на сейшн Юрия Наумова. Ему тогда было 23, это был один из первых его концертов, если не первый, в Москве. Это было некое откровение, потому что я увидел, что есть возможность соединять очень мощный философский текст с виртуозной игрой на гитаре. И не могу сказать, что до меня сразу дошло, что я могу пытаться делать что-то в этом роде, но я годами это слушал, и потом вдруг в какой-то момент осознал, что всё, чем я до этого занимался, было полное говно. То есть Наумов меня догнал и сразил. И я несколько лет даже не пробовал ничего писать, а потом вдруг неожиданно начал придумывать те самые песни, которые вошли в альбом Nigredo. Сложная инструментальная музыка, сложные тексты, большие. То есть можно сказать, что я от Наумова воспринял некую модель. Хотя формально музыка совсем другая, то есть у меня там всевозможные кельтские мотивы,фламенко и пр. - вследствие того, что я классической гитарой занимался серьёзно. Но тем не менее, сама эта атмосфера объёмных композиций с навороченной гитарой и навороченными текстами - это вот, от Юрки пришла. И с этой программой, когда она была готова, я уже начал выступать. Это было в 93 году. На первые концерты, естественно, никто не приходил, а потом стараниями Дмитрия Урюпина, который был журналистом, и настолько его зацепило то, что я делаю, что он подался в продюсеры, стали мы это дело раскручивать. И дораскрутились до Центрального Дома Художников, битком набитого. Но меня всё время не оставляла мысль, что я вообще-то хочу играть в группе. Я пытался собирать группу.. Первая группа, в которой я играл, была очень смешная, и называлась «День Гнева». Мы развалились, не дав ни одного концерта. Это ещё совсем в юности было, лет 19-20. Потом, когда уже пошли серьёзные вещи, я собрал группу «Дикая охота». Тоже очень условно её можно было назвать группой. А сам всегда мечтал о тяжёлом звуке. Потому что, ещё раз говорю, что рок и тяжёлый рок для меня всегда были синонимами. И потом я познакомился с группой «Артель», и всё, собственно говоря, началось. Началась «Оргия праведников». Потому что когда только они услышали мои песни, они говорят: «Слушай, а ты тяжёлый рок никогда не любил?» - Ха, естественно, конечно! - Ну вот, говорят, сейчас мы тебе покажем, что ты имел в виду, когда ты это писал. И естественно, оказалось, что в основе всех вот этих моих вещей лежат хардроковые риффы. Мы стали вытаскивать это наружу, ну и вот дальше получилось то, что мы имеем сейчас.

Николай: А вот вы вспомнили про свою первую песню... Как она называлась?

Сергей: Дай Бог пямяти... а, она так и называлась: «К третьей годовщине со дня смерти Высоцкого». Как раз в ночь на этот день она вдруг из меня вылезла.

Николай: Раз уж мы коснулись темы стиля – как вы бы назвали стиль, в котором сейчас играете?

Сергей: Никак, и даже не пытаюсь. Мы придумали, точнее, у нас образовался, оригинальный стиль, и по реакции людей, которые это слышали, это видно. Нет двух одинаковых мнений: одни говорят, что это Металлика с Джетро Таллом, другие говорят, что это Кинг Кримсон с Аквариумом... ну и так далее, и так далее, и так далее... То есть это всё в общем говорит о том, что при попытке как-то идентифицировать всё это дело, сравнивать с тем, другим, третьим, четвёртым, и однозначных мнений нет - это означает, что просто явился новый стиль. Ну мы так, смеха ради, его обозвали "Hard & Soft". Ну.. симфо-панком это тоже называли одно время, когда ещё толком играть у нас не получалось, мы играли очень сложно, но очень грязно, друг в друга не попадая - это был классический симфо-панк. Но сейчас мы играть вроде как научились нормально, поэтому вот так. Не совсем наше дело изобретать названия своему стилю, когда-нибудь оно образуется.

Олег: Вы сразу пришли к тому, чтобы играть свою музыку, или были попытки играть с кем-то? Вы хороший гитарист, наверное, были какие-то предложения, приглашения?

Сергей: В принципе, меня это никогда не привлекало, но я позвал Олю Арефьеву петь на первом компакт-диске, Nigredo, и соответственно, она тоже не прошла мимо. Говорит: «Серёг, а может, ты время от времени со мной будешь поигрывать?» И мы играли. Я играл в её проекте, было такое.На студии чего-то там ей записал . Но сейчас уже настолько своя жизнь, что мы уже давно с ней не выступали. Ещё я очень недолго проработал гитаристом у Елены Камбуровой. Ну буквально там месячишко какой-то. Маялся без работы, естественно, мне предложили - я пошёл, но очень быстро понял, что это не моё.. Вообще Ольга Арефьева очень хорошо по этому поводу сказала, что два соловья на одной ветке не поют. Вот поэтому из меня сессионный музыкант не получается, как впрочем, и из Ольги тоже. Иногда вот мы, действительно, что-то такое придумываем, мы можем друг друга позвать.. Я могу петь у Акимова, сам кого-то позвать.. Но в принципе, все самостоятельные люди и систематически работать друг с другом не получается.

Николай: Скажите, у вас есть какая-то своя постоянная аудитория, фан-клуб, что называется community людей, которых вы хорошо знаете, постоянно с ними общаетесь даже независимо от музыки, независимо от сцены?

Сергей: Разумеется.

Олег: Вы познакомились с ними на ваших концертах?

Сергей: Да, конечно, конечно. У нас образовалось некое подобие фан-клуба, которое самоназвалось «Семья». Там верховодит Анестезия Имбециловна Коклюш - кличка у девчонки такая. Миха Гапонов, Володя Красиков.. ну в общем, ядро такое есть - приблизительно человек 40, которые нам помогают и силами, и нервами, и временем, и участием. Очень нам помогает арт-проект «Метакультура» (www.metakultura.ru) , художник Дима Воронцов, он и Ваган Хачикян (собственно два эти человека и есть «Метакультура») совершенно безвозмездно сделали нам сайт и его держат. Есть, естественно, такой круг людей.

Николай: Есть сведения, что вы занимаетесь преподаванием игры на гитаре.

Сергей: Да.

Николай: У вас есть ученики, которыми вы могли бы гордиться? И как можно к вам попасть на занятия?

Сергей: На занятия попасть элементарно - позвонить. То есть каким-то образом выйти со мной на связь и договориться об уроках. Учеников, которыми можно гордиться - да, несколько было.

Николай: А назвать не можете?

Сергей: Ну а какой смысл? Их имена не на слуху.

Олег: Вы всю жизнь занимаетесь только музыкой? Многие музыканты неплохо себе проявляют и в других областях.

Сергей: Ну, музыканты нашей группы подрабатывают кто чем - кто в рекламе наружной, а кто машины тонирует. А мы с барабанщиком - так сложилось, что мы занимаемся только музыкой.

Олег: Сознательно ничем больше не занимались?

Сергей: Сознательно нет. С голодухи подрабатывал ночным сторожем, сторожил сначала армянский обувной кооператив, а потом - церковь, да вылетел за пьянку,лифчиками в "Луже" торговал, и книги продавал в Олимпийском в голодные времена. Всякое бывало, конечно.

Николай: А что бы вы могли записать в свои достижения, которыми вы наиболее гордитесь? Самые значимые? То, о чём вы можете сказать перед собой: «Да, я это сделал, и это здорово.»

Сергей: Самое значимое - это «Оргия Праведников», это наиболее серьёзное из того, что получилось. Но это не я сделал, это произошло. Тем не менее, это наиболее серьёзное из того, что могло бы случиться. Потому что это не просто группа, это идеология.

Олег: Идеология с творчеством у вас как сочетается? Бывает так, что хочется что-то сказать, но понимаешь - нельзя?

Сергей: Нет, я никогда, даже если мне по какой-либо причине страшно - страшно, как правило, по причине скудоумия,- не считаю вправе себе закрывать рот, и то, что я должен сказать - я говорю. И потом выясняется, что да - всё в порядке, так было надо. Никогда я себе барьеров никаких в этом не ставил.

Олег: Есть какие-то упущенные возможности, о чём жалеете? Может быть, хотелось что-то сделать? Тогда не сделали, а сейчас об этом жалеете?

Сергей: Да нет, я думаю, что происходит то, чему происходить должно, и что не случилось, тому и должно не случиться.

Олег: Сожаления нет совсем?

Сергей: Ты знаешь, можно сказать, что общее сожаление - то, что общий КПД у нас очень невысок - в силу обстоятельств, в силу инерции.. И, конечно, при наличии других условий жизни мы могли бы сделать в тыщу раз больше, чем делаем сейчас. А при наличии другого мира, который Христа не распял, мы бы вообще в сто тысяч раз могли бы больше сделать. Но что же делать, мы имеем то, что имеем. И это приходится принимать.

Николай: Многим интересно, как вы пишете стихи, и подобно ли это тому, как описано в песне «Ступени»? Расскажите об этом.

Сергей: Хм.. Это очень похоже на то, вот знаешь как, ты прочитал некую книгу, да? Закрыл её, ты не помнишь ни одного слова в данный момент, когда ты её захлопнул, у тебя просто такое ощущение некое осталось от прочитанной книги. Вот тут то же самое, только в противоположном направлении. То есть сначала появляется некое «уууу». Именно появляется, потому что искусственно это вытащить невозможно. (Поэтому, наверное, я так и неплодовит.) Сначала появляется это ощущение, состояние, потом оно начинает спускаться, всё более и более уплотняясь, проходя через вот эти вот каббалистические сефироты. То есть сначала это ощущение оформляется в некую мысль общую, потом эта мысль оформляется в сюжет, потом этот сюжет оформляется в слова. И вот тут возникает некая фраза, и за неё, как за ниточку, начинает разматываться весь клубок. И на каком-то этапе неизбежно ждёт сюрприз, потому что выясняется, что это совершенно не о том, о чём ты предполагал сначала. И потом вокруг этого.. Иногда бывает, что появляется это ощущение вместе с мелодией какой-то, с интонацией музыкальной - две-три ноты. И параллельно разматывается тогда музыка и текст. А потом всё это приносится в группу, и опять-таки выясняется, что всё это не о том, о чём ты думал.

Олег: Есть какие-нибудь стихи, на которые не удаётся подобрать мелодию?

Сергей: Да, есть просто стихи, я даже не пытаюсь.

Олег: Я имею в виду, что есть именно песня, а музыка к ней не идёт?

Сергей: Да нет, такого рода ступоров нет. Если этот текст подразумевает музыку, то музыка будет написана. Вот кстати, наверное, единственное исключение - это «Ступени». Это соединение двух совершенно разных вещей - отдельно родившейся музыки и отдельно родившегося текста. Музыка возникла абсолютно по другому поводу. Но в результате они вот так вот вместе живут. А во всех остальных случаях это одно из другого вытекает - либо музыка из текста, либо текст из музыки.

Олег: Было желание какую-то песню выдержать в определённом стиле? Или уж как вышло, так вышло?

Сергей: А они тащат за собой стиль, сами по себе.

Олег: А сознательно загнать себя в какие-то рамки?

Сергей: Нет, дело в том, что без рамок вообще ничего не может существовать, потому что это всё равно, как если воду налить просто на пол - будет лужа, некий стакан обязательно нужен. Культурная оболочка и есть такой стакан. И для меня очень просто работать с крупными пластами, то есть я беру некую определённую культуру, и в рамках этой культуры решаю уже вещь. Это может быть итальянская песня, немецкая, псевдоиспанская какая-нибудь, барочная, и так далее.. Может быть сочетание двух каких-то разных культур, потом это приходит в группу, там ещё 10 культур накручивается. Но, тем не менее, всё равно воплощение - оно подразумевает рамки апелляции к определённой культуре.

Олег: Есть чужие песни, которые хотелось бы исполнить как свои?

Сергей: Ну когда мне это хочется, мы это делаем. Мы спели вот Гребенщикова. Но как правило, это случается в тех случаях, когда мы видим, что вещь - обалденная, но сами авторы недовыразили. То есть и нам хочется как-то добить это дело, довести до ума. В том году был как раз тот самый случай. Действительно есть вещи.. тут вот какая ещё ситуация: Марина Цветаева как-то раз сказала, что, вот, я уже не делю, не отличаю того, что написано мной от того, что написано другими. Чужая удача – моя удача, чужой провал - мой провал. Это, разумеется, относится не к творениям графоманов, а вот есть некий определённый уровень, после которого - всё, ты видишь - свой человек, и то, что он делает – это абсолютно всё равно - он это делает или ты это делаешь, это уже неважно. Поэтому я могу сказать, что как своё я воспринимаю очень многие песни Гребенщикова или того же Наумова..

Олег: Было такое, что приходили и говорили: «отдай песню, ну вот хочу исполнить, тебе не надо, а мне надо». Может быть, более известный человек, может быть, ещё кто-то.

Сергей: Мои песни?

Олег: Да.

Сергей: Ну вот попросил Брайан петь «Кораблик», ну я говорю – ну пожалуйста, пой, если хочешь, я не против. Брайан - это «Добровольный оркестр хемулей». Других, по-моему, случаев не бывало. Вот правда, тут выяснилось, что Роман Трахтенберг читает «Селёдку», вот это, блядь, западло. Надо с него бабок слупить за это дело.

Николай: А вообще как вы оцениваете проблему пиратства, и в частности, просто диктофоны на ваших концертах – как вы на это смотрите?

Сергей: Диктофоны - никогда против не был, потому что хотят люди писать - пусть пишут. А пиратство - мы пока с этим не сталкивались. Если столкнёмся - я думаю, что нас будет это раздражать.

Николай: Логично.

Сергей: Вернее, в крупных масштабах не сталкивались, а так я видел собственные пиратские диски на Украине там, и так далее. Но это не так явно.

Николай: Но кроме ваших текстов, не менее людей интересует и ваша музыка. Вы продолжаете совершенствоваться в игре на гитаре? Есть, может быть, какие-то приёмы, которые вы поставили себе целью освоить, но пока не освоили?

Сергей: Да, есть, стоит такое дело. Но пока не хватает времени и усидчивости дело это одолеть. То есть я, например, с радостью позанимался бы фламенко, и освоил бы такую стрекочущую технику, в духе Пако де Люсии. Потому что это может где-нибудь пригодиться. Но пока не было повода. Рано или поздно это, конечно, надо будет сделать.

Олег: Есть какой-то нижний уровень условий, при котором вы будете выступать? Можете сейчас сказать, что вот в таком-то вот клубе, при таком-то уровне играть уже больше не буду?

Сергей: Да, можем сказать. У нас есть райдер, висит на сайте, там всё обозначено. Мы не можем играть в маленьких клубах, мы туда не помещаемся. Эффект такой, как если симфонический оркестр притащить в клуб и грохнуть. Просто все сварятся и всё. То есть нам нужен большой зал, два места есть в Москве, где мы можем играть - это «Точка» и «Б2». Это из клубов, клубы-гиганты. А с залами сейчас очень сложная ситуация.. Мы как-то играли в ЦДХ, но там и акустическая картина неважная, и с администрацией сейчас проблемы. Вот.. Конечно, мы тяготеем к залам, но так просто зал найти - это достаточно сложно, потому что нужен аппарат, который туда нужно ставить - это большие деньги. Поэтому пока вынужденно мы играем только в этих клубах. «Кораблик» - это немножко особая статья, это репетиционная атмосфера, там фактически нет порталов, мы играем через комбы и это такое, для своих. А общая ситуация такая.

Олег: Вообще обычно как, зовут, или приходится самим ходить предлагать?

Сергей: Сами. Ну как, нас знают в этих клубах, мы там когда-то один раз сыграли, им понравилось - и то, что и публики много, и сам концерт. Вот, с тех пор продолжаем работать и по сей день.

Николай: «Луна над Кармелем». Вы там использовали испанский, латинский, иврит. Каковы вообще ваши взаимоотношения с иностранными языками?

Сергей: Ты знаешь, мне вообще очень нравится акустически иностранные языки. Я не полиглот отнюдь, и знатоки очень смеются над тем, как я там на иврите что-то несу, потому что это очень приблизительно всё. Но у меня, слава Богу, много друзей-филологов, и когда мне шлея под хвост попадает вставить кусок на каком-то другом языке, то я просто обращаюсь за консультацией и вот, таким образом, это дело использую.

Олег: Играть в тех странах, на чьём языке пели – доводилось?

Сергей: Нет, мы за рубежом не выступали. Но только вот Ближнее Зарубежье. Пока нет.

Олег: А когда выступаете вы лично и «Оргия праведников» - вы как-то отделяете? Или вы одинаково что сами играете, что вместе с ними?

Сергей: А как.. когда я играю один, мне бывает досадно, что я не играю с группой в этот момент.

Олег: То есть это вынужденно?

Сергей: Это вынужденно, да, потому что далеко не везде можно сыграть с группой, да и живу я этими сольными концертами, вдобавок ко всему. На самом деле, нет, есть свой кайф в сольном концерте, но для того, чтобы его поймать в полноте - надо играть два-три концерта в год. Но главное моё дело - это группа.

Олег: Гастрольные поездки – это приятно?

Сергей: Да, конечно, приятно. Я помню, был момент, когда я жаловался, что вот, трудно так: три дня в поезде, концерт, ещё три дня в поезде, тут уже мне жена говорит, Гребня цитируя – «Подожди секунду, ты же мечтал об этой жизни с 12ти лет?» Я говорю - ну да. Вот и нечего тогда, говорит, жаловаться, это именно то, что ты хотел для себя. Вообще очень любим ездить, и когда это выдаётся - это всегда праздник.

Олег: По жизни, какие люди больше встречаются? Помогают?

Сергей: Ну мы как-то не встречаемся с теми, кто нам мешает. Уже неплохо.

Николай: Есть музыканты, которых вы просто слушаете, которые вам просто нравятся, что они делают, даже если сами вы играете совершенно неблизкое к тому – кого можете назвать?

Сергей: Русских или вообще, мирового масштаба?

Николай: Вообще, русских и не только.

Сергей: Ну, русских мы очень любим «АукцЫон», и Фёдорова. Любим «Вопли Видоплясова», с большим уважением относимся к «Алисе». Я лично очень люблю «Аквариум» - не могу сказать, что вся группа разделяет мои чувства. Очень мне нравилось, что делала Ольга Арефьева в течение довольно долгого периода. Есть вещи у неё, которые мне не близки, есть - которые очень попадают. «Ноль» люблю, Чистякова. Что ещё.. Наверняка что-нибудь пропустил. А в мировом масштабе - тут проще говорить о группе, потому что тут у каждого свои тяготения, интересы - например, я люблю Dead Can Dance, барабанщик любит Dream Theater. Но всей группой мы любим следующие группы: Rammstein, Sepultura, Muse, Radiohead, Red Hot Chili Peppers, Metallica - пока они не сломались, Apocalyptica.

Олег: Если говорить об Алисе, о Кинчеве. Что вам из его творчества ближе, то что сейчас, или то, что было где-то так до года 93?

Сергей: Ну мой любимый этот концертник двойной «Шабаш». Я не могу сказать, что мне нынешний период не нравится.. У меня есть определённые творческие претензии к тому, что он сейчас делает, но я считаю, что человек такого калибра имеет право делать всё, что он считает нужным и важным, и если даже, как мне кажется, у него в последнее время искусство несколько хромает в силу того, что он стал сильно идеологичен, плакатен - то сама тематика настолько серьёзна, что всё равно мурашки бегут, когда слушаешь. И я считаю, что он имеет право даже на ошибку, но я не считаю ошибкой то, что он делает. Я думаю, что выкристаллизовывается некое новое положение, новая позиция. Ему достаточно чуть-чуть расплавить те жёсткие рамки, в которые он сейчас себя поставил, не оказываясь сердечно от того, что он обрёл, и будет вообще ураган.

Олег: Ваше творчество близкие люди всегда понимают? Если не брать бытовые трудности жизни музыканта?

Сергей: А что означает понимают – не понимают?

Олег: Всегда ли им нравится, то что вы делаете? Может быть, бывает момент, когда что-то не сходится?

Сергей: Ну, бывает - не сходится, конечно. Например, нашему директору, Кириллу, не нравится песня «Пастушка Адельфина», а Диме Воронцову не нравится соло на трубе в «Последнем воине». И так далее, и так далее, и так далее. Разумеется, надеемся когда-нибудь делать так, что это будет нравиться вообще всем, приблизительно так, как это делала группа Queen. Потому что я считаю, что это высшее, что может быть в творчестве – когда то, что люди делают, прошибает все слои - от высочайших интеллектуалов до последнего гопника. Это вот самый класс. Ну, мы работаем в этом направлении.

Олег: О выступлениях – когда вы играете, вам важно хорошо отыграть концерт, прочувствовать от него удовольствие, или всё-таки донести что-то до зала, высказать что-то?

Сергей: Мы не ловимся на такие вещи, как удовольствие. Мы не работаем для зала, нет - мы делаем то, что должно. И будь, что будет.

Николай: К слову о юмористических песнях. Как вы относитесь вообще к ним как к части своего творчества? Что для вас они значат, наряду с другими песнями, которые далеко не юмористические?

Сергей: А они точно так же, как и все другие песни - это песни, которые я не мог не написать. Я, может быть, сам хотел написать совершенно другое. Я сидел и думал, как бы мне очередной раз выдать такую высокомудрую философскую заеботину. А вместо этого начинает на три аккорда что-то писаться. Но я так заметил, что это просто волны идут - потому что все художники начинают как-то синхронно шевелиться приблизительно в одном направлении. То есть, когда у меня пошли три аккорда - точно так же три аккорда пошли у Гребенщикова, и у Арефьевой, и так далее. Потом вдруг раз - что-то там изменилось, и все так, в крупном масштабе, двинулись в какую-то другую сторону. То есть это некие духи приходят такие крупные и вот таким образом выражаются.

Николай: Как вы относитесь вообще к мистицизму?

Сергей: Как к способу жизни.

Николай: У вас есть какие-то знаки, о которых вы могли бы рассказать?

Сергей: Ты знаешь, к знакам отношение очень настороженное, потому что знаки наёбывают. Просто в силу того, что человек - это очень могучая штука, сын Божий, и поэтому он сам себе каких угодно знаков может надавать. И отделить знак истинный от знака, который ты сам сконструировал - достаточно сложно. То есть это разделение духов, это уровень святости.. Я не рискую. Я могу сказать, что бывают знаки, на которые я обращаю внимание. Как правило, это тогда, когда это знак мной неожиданный, и как правило, когда это слова людей, неожиданно говорящих что-то важное. К такого рода знакам я внимателен. То есть Хидра я стараюсь слушать. А раскрывать там книги на первой попавшейся странице и принимать как руководство к действию - это я не люблю.

Олег: Вообще какая-то глобальная мечта есть?

Сергей: Мотоцикл. Ничего глобальнее нету.. нет, а вообще, глобальнее - мировая консервативная революция, причём немедленная. А после неё – так это сразу мотоцикл.

Олег: Если будет возможность сыграть с кем-нибудь? Или какая-нибудь концертная площадка?

Сергей: Вот те западные группы, которые я перечислил - это те, с кем хотелось бы сыграть. А площадка.. мы играли на 13 с половиной тысяч, когда был фестиваль в Петербурге. Нам понравилось, то есть в принципе, наш масштаб - это стадион. Тысяч на 50, я думаю, мы бы с удовольствием сыграли. Меньше - это всё компромисс, то есть неорганично. Должно быть поле до горизонта.

Олег: То есть на стадионе было вполне комфортно?

Сергей: Ммм, наконец-то мы оказались дома. Мы там не очень были восприняты народом, потому что там, в силу определённых обстоятельств, нас выпустили после «Алисы», и мы могли либо фигарить такие чёсовые вещи, и тогда были бы восприняты аудиторией намного лучше, но было понятно, что вот вышла вторая «Алиса», только хуёвей. Потому что, естественно, многие вещи не знают - народ бы попрыгал, но не с таким пылом, как на Алисе. На это гитаристу пришла мысль - на стадионе, блядь, на 13 с половиной тысяч, давайте мы психоделику захуячим? И мы захуячили. Но по крайней мере, добились того, что весь стадион стоял с открытым ртом: БЛЯДЬ, ЧТО ЭТО? Но было очень комфортно, то есть стадион - да, это то, что надо вообще. Для нашей музыки стадион - это то, что доктор прописал.

Олег: Я просто вспомнил как Армен Григорян из «Крематория» сказал: «В какой-то момент, мы поняли, что в слишком большом зале мы качественно отыграть не можем, в силу аппаратуры, организации и так далее.

Сергей: Ну нет, поставят аппаратуры 250 киловатт - и будет всё классно. Нет, у нас агорафобии нет, нам наоборот - чем больше народу - тем лучше.

Олег: Вы любите играть на фестивалях?

Сергей: Ненавидим. Потому что у нас очень сложный звук, и для того, чтобы настроить, у нас в райдере стоит не менее 5 часов на настройку. И в этом смысле фестиваль, когда мы играли в Питере, был показательным. Фактически, у нас было на настройку 11 минут. На любом фестивале никогда невозможно сделать нормальный звук, всегда это говно, поэтому выступление на фестивале - вещь абсолютно вынужденная, имиджевая такая, но мы очень не любим. И по этой же причине не допускаем разогревов абсолютно. Не потому что мы так сильно крутые и пальцы ломаем, а потому что весь саундчек летит к чёртовой матери. Выходят люди и перекручивают ручки, их невозможно от этого удержать. Я бы сам перекрутил, если бы выступал. И всё летит к чёрту, весь выстроенный звук.

Олег: Проблем с звукорежиссёрами нет?

Сергей: Нет, в последнее время у нас счастье, мы работаем с Эвелиной Шмелёвой. Наконец-то у нас есть свой звукорежиссёр. В последний год поэтому у нас резко возросла работа со звуком.

Олег: Аппаратуру с собой возите?

Сергей: Обязательно. С тех пор, как у нас появился нормальный аппарат, только свои комбы возим. Но в дальние поездки, конечно, не всегда всё получается с собой забрать, очень геморройно, как минимум везём комбик для акустической гитары, потому что это штука уникальная. Если есть возможность - везём барабаны, если есть возможность - везём комбы.

Олег: У вашей гитары история есть? Или просто обычная?

Сергей: Я сейчас играю на двух Такаминах, или Такамайнах, как правильно? Не могу сказать, что это тот инструмент, о котором мечталось, но по крайней мере, это инструмент, который не срёт. Это большое достижение. Потому что всё, что у нас до тысячи долларов - всё полное говно. А дальше идут улучшения, следующая ступень - это тысяч за пять инструмент, но пока мы такой не купим.

Олег: А в руках подержать доводилось, почувствовать? Оно тянет?

Сергей: Самая лучшая гитара, которую держал в руках - это та, что Серёга Ноздрин делал для Юры Наумова. Но, Серёге, конечно, я заказать гитару не могу. Не по деньгам.. По дружбе он мог бы сделать, но мы давным-давно с ним выяснили, что как я уроки не могу давать друзьям, потому что бесплатно ничего хорошего не получается, так и это. А потом, даже если бы я Серёге заказал гитару, он бы при его заваленности заказами раньше, чем через пару лет её бы делать не начал. Я очень хорошо знаю, как это получается, все настоящие мастера - они такие. Звонишь им – «делаешь гитару?» - «да, делаю, блядь, делаю, да, конечно», а сам в этот момент стоит, толчок чистит, руки в говне. Так что приходится довольствоваться серийными инструментами, но фирменными, по-настоящему фирменными. И это уже хорошо.

Николай: А как относитесь к этнической музыке, и к классике?

Сергей: Ну как, я её слушаю постоянно более-менее, когда слушаю. А слушаю я редко. И этника, и классическая музыка - они, собственно, являются составляющими того, что мы делаем. То есть знаток расслышит у нас апелляции, скажем, к Шнитке, про Баха вообще говорить не приходится. И к этнике там: если человек не знает, он смотрит на Юрку, нашего флейтиста: «Ээ, Джетро Талл!» А пакистанских флейтистов каких-нибудь, например, знает мало народу, а их влияние на Юрку намного больше. Всё мы это знаем, всё слушаем.

Николай: А конкретно к хорам какое ваше отношение?

Сергей: ВОСТОРЖЕННОЕ! Вот на новом альбоме мы ТАКОГО с хорами наворотили, ооой! Мы написали Реквием, наконец-то. Это долг, который на мне висел, потому что мы с моей первой группой залупнулись написать Реквием, и нечто там.. то есть мы его написали, но это было говно. И наконец мы сделали всё это всерьёз. И вот на новом альбоме это будет. Колоссальная композиция с гигантскими хорами, она не такая колоссальная по времени - там минут 10-12, но это мини-Реквием.

Николай: А когда альбом ожидается?

Сергей: Не знаю, мы его полгода как записали, планировалось, что к этому моменту уже будет готова студия на 5.1, которая будет всё это сводить, но там начались финансовые неурядицы, и до сих пор эта студия не открыта. Вот как только они её доведут до ума - тут же начнётся сведение. А альбом уже готов, записан.

Олег: Проблем с материалом на будущее нет? Хватит на два, на три альбома?

Сергей: Ну, надеюсь, что не будет у нас проблем с материалом. Даже если меня заклинит - ребята много пишут, так что найдётся, что делать. Слава Богу, уже началось у нас, когда группа делает вещь, а я потом пишу на неё текст. То есть до этого было так, что мы брали уже готовую некую мою вещь, и из неё делали. Или то, что ребята приносили -но это получились инструменталки. А сейчас уже делаем вещи параллельно, и это очень приятно, очень хорошо. Так что не думаю, что у нас будет какой-то кризис. Сейчас самое интересное, что нам предстоит сделать - это участие в трибьюте Рыбникова. Мы взяли музыку из «Барона Мюнхгаузена», превратили её в "Prodigy", и на это надо написать будет текст. Так что вот я хожу сейчас, думаю на эту тему. Это очень красиво получается. А трибьют сам будет замечательный - там не позвали никого из рокопопса, там будет «Алиса», там будет «Калинов Мост», там будут панки какие-то безбашенные, «Тайм Аут» будет, и это вот будет трибьют Рыбникова. Презентация планируется очень мощная всего этого дела.. Ну, пока, поживём-увидим, короче говоря.

Олег: Ещё такой вопрос: слушателей, поклонников добавляется? Группа поддержки растёт? Или у вас постоянное количество людей ходит на концерты?

Сергей: Ты знаешь, на данном этапе стабильное. А там ротация происходит, но держится достаточно определённое число, я вообще понимаю, что нужны радио-ротации для того, чтобы произошёл качественный скачок. Но это невозможно, потому что нет радиостанций, которые крутили бы такую музыку.

Олег: Вы пробовали предлагать, они отказывались, или даже не пытались?

Сергей: Ну есть радиостанции, которые позиционируют себя, как радиостанции, которые крутят рок - это «Наше радио», да? Так вот, Козырев - он просто нас ненавидит, люто вообще. То есть я читал его интервью, там при нём упомянули <Оргию праведников>, он ТАК визжать начал, так слюной брызгать - ну пиздец какой-то! Ну я в общем горжусь, наряду с «Гражданской обороной» быть нелюбимым Козыревым - наверное, это очень хорошо. А других-то вариантов нет, куда можно было бы ткнуться. Причём мы не сами тыкались на «Наше радио», поклонники наши что-то их задолбали, и в общем - ннда. Ну ладно, спасибо вам, ребята.

Николай и Олег: Спасибо вам за интервью. Очень интересно было пообщаться. Доброго вечера!

Интервью вели Николай Семенов и Олег Федотов
Источник: http://www.shadelynx.ru/

<< К списку интервью /\  Наверх  /\ Обсудить на форуме >>
  Copyright © 2004-2008.
  All rights reserved.
Rambler's Top