Mp3
Аккорды
Тексты песен
Gtp
Видео
Обложки
Анекдоты
Интервью
Рецензии
Отчёты
Статьи
Пародии
Словарь
Истории
Где купить
|
|
|
|
Интервью Сергея Калугина газете "ПОДЗЕМНОЕ" из города Ульяновска
|
|
|
EVA: Твоё самое яркое воспоминание детства?
Сергей Калугин: Однажды (по-моему, когда я училс во втором классе) у нас в подъезде покончил с собой мужик. Очень лихо: выпалил в себя из ружья, вскрыл вены и после этого повесился. На полу была лужа крови глубиной сантиметров пять. Он был в белой рубашке в кровавых пятнах, болтался на ремешочке -очень эффектное зрелище. Я спускался по лестнице - шел в школу - и на это дело наехал. Ну, крышка-то и слетела.
Наверняка были и счастливые моменты, но я их сейчас не вспомню.
EVA: Кем ты хотел стать в детстве?
Сергей Калугин: В детстве я хотел стать энтомологом, ориентируясь на мать. Позже - лесником (у меня отец был лесник). В три с половиной года я мечтал стать пожарным и тушить вулканы.
EVA: Но не музыкантом?
Сергей Калугин: Нет, нисколько. Тем более не поэтом. Поэзию я ненавидел лютой ненавистью. Несмотря на это, когда мне было одиннадцать лет, родители взяли меня за шкирку и оттащили в музыкальную школу. После нее я поступил в муз.училише им.Октябрьской революции по классу классической гитары.
EVA: Что пробудило в тебе творческую личность?
Сергей Калугин: С довольно раннего возраста был истероидной личностью: непременно нужно было быть в центре внимания. Но я не понимал, откуда это все идет. Сформулировалось это достаточно четко, когда отец подсадил меня на Высоцкого. Он был абсолютно культовой фигурой моего отроческого периода - я его слушал часами. Когда мне было шестнадцать лет, в третью годовщину смерти Высоцкого, меня просто просадило: я написал очень качественную стилизацию под него. С того момента я себя осознал и несколько лет в таком "высоцком" направлении долбился.
Одновременно с этим я начал слушать "hard & heavy". Лет в пятнадцать я начал ковыряться, пытался сам что-нибудь такое писать.
EVA: Итак, основные этапы твоего творческого пути...
Сергей Калугин: Соответственно с 16-ти лет начал писать песни. Параллельно с этим меня влекли всевозможные роковые дела. С одной стороны - я учился в муз.училише (классическая гитара), с другой - писал песни а-ля Высоцкий, с третьей - я без конца организовывал всевозможные тяжелые группы и пытался подражать моим любимым "AC/DC" и "NAZARETH".
Что касается рок-линии, мы с друзьями, которые до сих пор участвуют в моих проектах, организовали группу "День Гнева"; целый год репетировали, написали реквием в стиле Heavy metal с латинскими текстами - совершенно безумная была музыка; но, так и не дав ни одного концерта, развалились. Видимо, надоели друг другу.
С "высоцкими" своими песнями я врем от времени давал "квартирнички". И весь этот период закончился тем, что я в 89-м году съездил в Бельгию, записал soundTRack к фильму бельгийского продюсера Мишеля Арашеса о России, в котором поигрывали Гарик Смирнов, Юрка Наумов и я. Это была совершенно придурошная кассета, где мои "высоцкие" песни были аранжированы в духе оркестра Поля Мориа. Юрка послушал и говорит: " Пошли им банку варенья - клюква протертая в сахаре ". Приблизительно так оно и было. Это были такие русофильские песни в безумно слащавых аранжировках - гадость страшная!
И в то же время меня просадило: я врубилс в то, что делает Наумов, хотя я уже несколько лет с ним общался. Где-то года на три я просто замолчал, переживая свое поражение. До этого я был уверен, что крут немеренно. Через три года у меня пошел новый цикл, который многие слышали. Когда я писал песни к альбому, я был нормальным ортодоксальным христианином, а уже после того, как все это было записано, и я со страшной силой увлекся Майринком и через него познакомился с такой симпатичной вещью, как высокая алхимия.Это очень интересный, красивый, символический язык, описывающий некоторые (процессы, характерные для человека, родившегос на этой земле. Можно говорить языком буддийским, можно - христианским, а можно говорить языком алхимии. А Нигредо - это алхимический термин. Каждое великое дело алхимика состоит из трех этапов: нигредо -работа в черном, альбедо - работа в белом, рубедо - работа в красном. Нигредо - это первый этап (его еще называют "гниением") - этап растворения всяких ложных структур, которые человек на себя набрал за свою жизнь. Если он начинает какое-то великое дело, первое, что он должен сделать, это разобратьс со всей этой ерундой. В католицизме тот же этап называется "черная ночь души".
Песни в альбоме я расставлял очень долго: частью интуитивно, частью сознательно. Мне хотелось, чтобы это выглядело наподобие буквы "сигма" (круг описывается и уходит в сторону). Некий мир создан и разрушен. Ешё налить?..
EVA: Цель творчества...
Сергей Калугин: Творчество - это то, к чему призван каждый человек, и это естественно. Но вычленить эту чистоту творчества -безумно сложная задача. То, что поднимало и несло - это, на самом деле, как конгломерат очень сложных и противоречивый энергий. С одной стороны -трансформаци половой энергии. Допустим, я - человек скромный, никогда не был любителем поухаживать за девицами, а тут вот вылезаешь на сцену, а они всей толпой стоят.... Выходит прикол: помимо того, что какие-то песни пишешь, это все еще используется как средство решить свои проблемы подобного плана. Кроме того, славолюбие, гордыня и так далее - масса всевозможного бреда вмешана в это дело. На каком-то этапе по мне еще ударили материальные соображения. Я, как какой-то папаша гобсек, трясущимися руками пересчитывал выручку после концерта. Более того, если я знаю, что концерт без выручки, мне в облом выходить на сцену. То есть, хрени дикое количество. Если бы я на данном этапе все это почистил, я бы, наверное, ответил четко и ясно.
EVA: Кто твой слушатель?
Сергей Калугин: Не знаю. Если смотреть в зал - там самый разнообразный народ: от 16-летних хиппят и панков до 60-летиних бабушек, которые по радио услышали и пришли, несчастные (для них это обычно слишком громко).
В принципе, того, что я сделал на данном этапе - не достаточно. Есть некий этап, более крутой; просто я не знаю, смогу ли я это взять. Но я хотел бы работать для мастеров, безразлично в каких областях.
EVA: Считаешь ли свою творческую миссию законченной?
Сергей Калугин: Я сейчас припухаю: не знаю, что делать дальше. Мне хотелось бы верить, что это еше не все, хотелось бы выйти в пространство более высокой точности - в ментальное пространство. Там сидит уже давно Борис Борисыч Гребенщиков. У меня же пока с него зубки соскальзывают - с такой точностью я пока говорить не умею.
Если вспомнить "Иконостас" Флоренского, он говорил, что творчество делится на две группы: Дионисийское и Аполлоническое. Аионисийское - это творчество восхождения в горнюю сферу. Когда человек поднимается, он за собой тянет всевозможные жгуты - вся эта дрянь на него налипает. Так и стартует. После того, как он вышел, то, что выпадает бесконечно цельными кристаллами с горной сферы - это творчество Аполлоническое.
Все, что я сделал до сих пор - это было творчество подъема. Мне хотелось бы выйти на тот, верхний уровень с тем, чтобы формулы высокой точности у меня получались. Пока я не умею.
EVA: На чём играешь?
Сергей Калугин: У меня два инструмента: одна ходовая гитара (переделка из мануфактурной семиструнки начала века) и концертный инструмент, который мне сделал мой друг Сергей Ноздрин, несущий прямую преемственность от традиций Страдивари.
EVA: Как ты относишься к фанатизму?
Сергей Калугин: Есть некая точка кристаллизации на определенном расстоянии от человека, когда ты видишь, что он из себ представляет. Если ты пройдешь дальше, все начнет расплываться перед глазами. Что касается человека творческого, люди, при попытке приблизиться, частенько бывают разочарованы. Скажут: "Э-э! Мы-то думали, что ты сквозь потолки летаешь, а ты и водку пьешь и куришь, и матом ругаешься!.." Впечатление, которое у людей складывается, когда они послушают мои песни, примерно такое: сидит тип, вокруг фолианты средневековые разложены, а он при свече, держа череп в руке, что-то такое гусиным пером наворачивает...
И это правильно, с одной стороны. Это - некий идеальный образ. Одновременно с этим существует совершенно нормальный земной план. С церковью такие же проблемы. Если ты неофит, ты подходишь к храму: все сияет: сверкает; батюшка такой духоносный что-то там сказал, а ты за этим великий смысл прорубил. А когда ты вошел уже в духовную жизнь, ты видишь все в ином свете.
Поэтому, пусть фантазируют, пусть думают- это на самом деле хорошо. Чем больше будут фантазировать, тем больше смысла найдут в моих песнях, тем им будет интереснее. Только не надо сходить с ума. Ребята, то, что вы увидели, - это целиком и полностью ВАШЕ! Оскар Уайльд как-то сказал, что искусство - это зеркало, в котором каждый видит самого себя. Я, естественно, вкладывал какой-то смысл в то, что я делал, но большей частью это просто прорыв сознания.
Если у человека после моих песен мир какими-то новыми красками заиграл, если ему что-то захотелось делать - все в порядке. Но если начинает крутить в сторону отстреленной башни - это сигнал о том, что надо капитально с собой разбираться, значит, столкновение с этой энергией обнажило его внутренний дефект, и смысл не в суициде, а в том, чтобы покончить с этой проблемой.
EVA: У тебя есть Мечта?
Сергей Калугин: Мечта у меня одна - снова начать писать. Я сейчас нахожусь в очень мучительном состоянии, когда нечего сказать. Но надеюсь, я просто в состоянии беременности. И очень хотел бы снова испытать тот кайф, когда что-то рождается на свет.
EVA: Что тебе мешает?
Сергей Калугин: Кроме меня самого, наверное, ничего!
EVA: Какую роль а твоей жизни играют книги?
Сергей Калугин: Я очень много чего читал. Проще, наверное, перечислить чего я не читал.
По каббалистическим представлениям, где-то в 11-13 лет существует период, до которого ребенок принадлежит плоскости земли. В нем есть душа, у него есть тело, а дух, в качестве зернышка, как раз начинает раскрываться. В том возрасте меня несколько вещей очень здорово шандарахнули: ползая по книжным полкам, я вытащил "Ад " Данте, медитировал над ним месяцами. Я очень любил карты, схемы, а там, в конце была дана карта ада: я разучил все его расположения. Это потом отстрелило в Толкиене. С ним "познакомился" еше в 1984 году. Я по тусовке попал на бабулечку, которая его переводила (Зинаида Бобыль ее звали). Все это дело прочитав, я съехал абсолютно.
В 12 лет я попал на "Сталкера" Тарковского. Причем, я шел с убеждением, что мне покажут фантастический боевик... Но я подсел (за что до сих пор себя уважаю) и в течение недели, пока "Сталкер" у нас шел, каждый день на него ходил и смотрел - остановиться не мог.
Одновременно с этим я очень много читал реалистической литературы, в том числе советской, того периода. Из этих имен назову Юрия Казакова. А из впечатлений последних лет - это Густав Майринк.
EVA: Кто твои друзья?
Сергей Калугин: Лрузей у меня немного. Во-первых, супруга моя, конечно. Во-вторых, Сережа Ноздревский - замечательный человек, который сделал мне гитару. Еше есть музыканты, старые мои друзья, с которыми я работаю. С 1985 года мой теплый друг - музыкант Юрий Наумов. Бокальчик подай...
EVA: Любовь в твоей жизни...
Сергей Калугин: Надо начинать с того, что такое "любовь". Между земной и космической любовью существует разница, но с этим я еше до конца не разобрался.
В какой-то оккультятине я в свое врем прочитал такую вешь: все ребята, кто здесь родился (вне зависимости половой принадлежности), по большому счету, мужички. И у каждого из них есть небесна избранница, единение с которой дает подлинную цельность. Исходя из этого, все союзы, заключающиеся здесь, - временные меры. Я не отношусь к этому достаточно серьезно, просто это - ряд символов, который достаточно точно на что-то указывает.
Если перейти на точку зрения христианства, эти отношения не совершаются в каком-то посмертии, а выстраиваются долгим упорным трудом здесь. Это приблизительно то, что я чувствую сейчас. Ведь сейчас на земле живет прим. 6 млрд. людей: половина - женщины, половина - мужчины. И смысл не в том, чтобы, лихорадочно меняя партнеров, найти того, кто тебя во всей полноте поймет. Смысл в том, чтобы взять одного и, путем долгой работы, выйти к тому моменту, когда ты и он обоймете собой все человечество. Годами совместной жизни зона пересечений все расширяетс и расширяется.
EVA: Как ты относишься к женщинам?
Сергей Калугин: В какой-то момент они меня взяли в плен. Я со страшной силой проперся от их взгляда на мир и стал методично "превращаться в женщину". Гитлер, по-моему, сказал: "У русского - женска душа", и сказал очень верно. Эдакое лимоновское состояние близости к стихии, презрение к рациональности в отношении к жизни.
Но сейчас к женщинам у меня несколько другое отношение: я просто встаю на одно колено.
EVA: Ты тусовался с неформалами?
Сергей Калугин: Я был примыкающим, наверное, ко всем движениям, которые у нас только существуют. Я был панком, был хиппи. После этого меня понесло куда-то вправо: я стал монархистом. С металлистами я тусовался, что об этом говорить. Последнее мое увлечение было совершенно маразменными: где-то году в 93 я был скинхэдом.
Вообше, я симпатизировал, проходил по касательной этих течений, но никогда не входил в их внутренне ядро. К примеру, будучи хиппи, я не читал воззвания Джерри Рубина, не декларировал любовь к цветам. Просто был хайрастым, ходил на тусовки и общался с этими людьми.
EVA: Клички у тебя были?
Сергей Калугин: В детстве все крутилось вокруг имени: Калуга, Серый и т.д. А по системе была кличка Франт. Я ходил в желтых штанах, увешанных колокольчиками, и кто-то из металлистов меня так окрестил. Еще меня называли Крамольник, Петлюра, Из Бывших... Все даже и не вспомнить.
EVA: Твоё мнение о причине нравственного паления общества?
Сергей Калугин: Падать всегда легче, чем подниматься. Если говорить о более частных причинах, можно перечислять очень долго.
Конфессионально я принадлежу к православной церкви. Я знаю, что в центре ее - Христос. Но, Боже мой, что творится вокруг! Так было всегда: и в Византии, и в Риме. Но сейчас это особенно страшно. Церковь оказалась абсолютно не готовой подхватить весь этот несчастный народ и протащить через эту зону. Просто обкакалась со страха, как и все остальное общество. Я не знаю, что нужно было для этого сделать. Может быть, если бы она вся ушла в катакомбы, это бы произошло, хотя я не вправе судить. Но все же своей функции она не выполнила. Рухнула в яму.
Вторая причина в том, что мы тут сидели при большевиках и смотрели западные фильмы по видаку. Хотелось устроить у себя каменные джунгли Запада. Устроили. Что хотели, то и получили. Я по себе помню: когда я в 1989 году выехал на Запад, у меня был шок. Я был готов внутренне к завалу хавчика с товарами в магазинах, к тому, что там чистенько, что люди там тупые, но у меня был глюк: мне казалось, что западна жизнь на 50% состоит из тяжелого рока, а на вторые 50 - из порнографии. Когда я приехал и убедился, что там тот же самый Советский Союз, только более вычищенный - я прифигел. А здесь вся эта масса народа мечтала о свободе именно в контексте мудацких западных фильмов. Так оно и получилось.
EVA: Можно ли изменить положение?
Сергей Калугин: Для этого все и делается. Единственное что - я пока в отчаянии. Смотрю вокруг и хренею. Будто по душе съездили.
Жириновский как-то сказал, что он - социально озабочен. Я тоже довольно долго был социально озабочен всеми возможными способами. Долго копался в корнях того, что происходит. Все это закончилось довольно смешно - я завалился в фашизм. Вообще, это со многими бывает: есть человек умный, честный, который пытается дать себе отчет в происходящем. И вот в какой-то момент он звереет, видя, что народ - ИДИОТ, и все, что можно с ним сделать - это взять за шкирман и тащить.
И вот я дергался, пытался, мучился, но, в конце концов, понял: без мазы совершенно. Вот что я решил в подтверждение старой истины: спасайся сам, вокруг тебя спасутся. Несколько раз я пыталс так делать, и сразу мир начинал положительно трансформироваться. Единственно возможный вариант помочь обществу - спасаться самому, и тогда все вокруг примет такую форму, какую должно.
EVA: Во что ты веришь?
Сергей Калугин: Сейчас я могу сказать с большой долей уверенности о том, что я верю Господу Иисусу Христу. Я верю в хлеб и вино. Больше, пожалуй, я не верю ни во что. Доверяю я ещё достаточно многим вещам. Я доверяю некоторым людям, которые были в истории человечества: Будда, Сократ, Лао-цзы, Ибн-Араби, Руми, Нил Сорский, Григорий Палама.
EVA: Как ты определяешь для себ цель своей жизни?
Сергей Калугин: Правильно умереть. В писании сказано, что подлинно верующий не узрит смерти (смерть для него будет органична). Выйти отсюда таким образом - единственная достойная цель, которую можно боготворить.
EVA: Случалось ли тебе встречатьс с посланниками свыше?
Сергей Калугин: Да, конечно. Но любой из этих "высших" посланников - совершенно нормальный человек, что у суффиев называетс "Зелёный Хидр" (таинственный проводник по духовному пути). Есть такая суффийская притча: Шёл человек по дороге, а навстречу ему мальчик с лампой в руке. Человек спросил:"Мальчик, откуда ты несёшь этот светоч?" Тут подул ветер и задул лампу, и мальчик ответил: "Скажи мне, куда он ушёл, я скажу тебе, откуда я его несу" -и дальше пошёл.
Собственно, этот мальчик был совершенно обычным мальчиком, может сам и не въехал, что сказал, а у человека - просветление в полном восторге. То есть, через конкретных людей, с которыми встречаешься, через конкретную последовательность событий, с тобой говорит Дух Святой. Если человек внутренне раскрыт этому, подобные встречи и есть реальное общение с посланником свыше. При всём при этом, сам человек, посредством которого эти контакты происходят, может как осознавать это, так и не осознавать. По-разному бывает.
EVA: Рай и Ад...
Сергей Калугин: Как ни смешно, это очень близкие понятия, они отличаются только как плюс-бесконечность и минус-бесконечность. Чем выше, тем проще ошибиться и попасть в Ад. В Раю человек говорит: "Поистине, нет ничего, кроме Бога", а в Аду человек говорит: "Нет ничего, кроме меня". И в том и в другом случае, человек говорит: "Я есть Бог". Но все же это очень разные веши.
А если говорить о состоянии человека после смерти, тут я выступаю как буддист. Буддисты называют посмертное состояние человека теми же терминами, какими называют состояние при жизни. То есть сидят, к примеру, два человека на одном диване - один из них в Аду, а другой в Раю. Вот что значит неграмотно умереть - продолжить этот вектор в неправильную сторону.
EVA: Реинкарнация?
Сергей Калугин: Я не помню, кто из поэтов Серебряного века однажды приперся к священнику и сказал: "Вот всем бы я христианин, одно меня мучает: верю в перевоплощения - и все тут! " Тот рассмеялся и говорит: "Если всемилостивейшему Господу будет угодно, он тебя хоть десять тысяч раз на эту землю пошлет. Расслабься, ступай с Богом".
Я скорее по-буддистски смотрю на это. То, что обычно называют перевоплощением, это какой-то теософский взгляд, очень упрощенный. Представь себе, стоит ряд чашек. Вот мы взяли чай и начинаем его методично из одной чашки в другую переливать. Пути этого чая в дальнейшем могут быть самыми разнообразными: часть в одну чашку попала, часть в другую, часть по столу разлилась, часть еше куда-то ушла. При всем при этом, весь этот чай представляет собой нечто абсолютно связанное с Всемирным Чаем, к примеру. Это и есть та самая реинкарнация.
Для меня большой вопрос - личность человека, потому что с одной стороны, ее как бы и нет, это какое-то временное образование. С другой стороны, случай, .когда в тебе раскрывается тво подлинная сущность, очень легко спутать с моментом, когда в тебе раскрываетс Бог. Вероятно, цель не в том, чтобы раствориться в Едином, а в том, чтобы создать некий неразрушимый кристалл, который вполне будет Сыном Божьим. А помнить что-то, касающееся иных существовании неизвестно когда и неизвестно где, включая эту землю - это действительно может каждый человек. Но с чем связан корень этих воспоминаний? Я не думаю, что он такой уж примитивный.
EVA: Армагеддон.
Сергей Калугин: Я не совсем ортодоксально на это смотрю. Армагеддон у каждого частный и, одновременно с этим, - Армагеддон всего мира, потому что каждый отдельный человек - это вся вселенная.
EVA: Как ты относишься к магии?
Сергей Калугин: К магии отношусь отрицательно. Это просто смещение точки сборки. То есть мир офигительно пластичен, изменить его не представляет никакого особенного труда. Существует подлинный взгляд на подлинную реальность - его достигают святые, а мы все (более или менее) живем в бреду. У нас установившиеся взгляды на предметы этого мира.
Вот что такое магия: ты говоришь: "А вот, давай, между этой свечой и этой рюмкой будет существовать взаимосвязь". И если ты на это дело действительно напрягся, то так оно и будет. Ты будешь брать в руки рюмку, и свеча будет тухнуть. Мало того, существует цела категория идиотов, создающих такие фальшивые миры, где все это уже наработано, Но это ничего не меняет: многие будут воспринимать тебя как сумасшедшего, но в твоем конкретном мире все будет действительно так. Это форма коллективного помешательства и индивидуального изменения причино-следственной взаимосвязи в этом мире. И, опять-таки, святой человек может свободно нарушать общепринятые законы. Человек, по природе своей, это руки, пальцы Бога. И если он выполняет свое предназначение - все в его власти. Для святого человека это не являетс магией, это для него как выпить воды.
Но если это достигается вот такими вот сумасшедшими методами, это действительно плохо, потому что это сводит человека с ума и отвлекает его от решения каких-то насущных, действительно реальных проблем. А если он начинает посредством таких способов воровать чужую энергию, это такое же преступление, как кража на материальном уровне.
EVA: Почему люди не летают?
Сергей Калугин: Досадно, правда. Не знаю, почему. Наверное, если очень захотеть, поднапрячься, можно и взлететь. Но в непосредственную задачу, наверное, не входит.
EVA: По психологии заморачиваешся?
Сергей Калугин: Наш век - это век культа подсознания. Считается, что сознание - это маленькая фитюлька, а под ней немереная херн - Подсознание. И если туда прорубиться, вот тут-то оно крутое и пойдет! Да ни фига подобного. Подсознание - это маленький чуланчик, в который свалено огромное количество всевозможных, теперь уже не нужных программ: программа выживания, программа насыщения, программа продолжения рода и т.д. И если в этом чулане запереться, могут случиться невероятные веши. Вот, к примеру, нажрался, идешь по улице. На тебя посмотрела какая-то шмара. Очнулся под утро в кровати пятидесятилетней алкоголички - это в ненужный момент сработала программа размножения. А потом сидишь и думаешь " Ах ты, елки-палки! Как же это со мной так случилось-то? Вот ведь, подсознание, какие крутые штуки выдает!" Дурак, сознание убрал и, естественно, оказался во власти какой-то микропрограммки!
EVA: Чуствуешь ли ты своё предназначение?
Сергей Калугин: Пока я живу, пока я рыпаюсь и пытаюсь найти что-нибудь правильное, наверное, я его чувствую. Даже когда ошибаюсь, когда заносит в какие-то страшные веши - все равно, раз не успокоилс человек, раз пытается что-то нащупать, значит, что-то такое в нем есть.
EVA: Выполняешь ли ты своё предназначение?
Сергей Калугин: Нет! Но это не одного меня беда. В силу каких-то обстоятельств внутренних и внешних, тут задействован очень небольшой процент. Слишком велико противодействие.
EVA: Твой совет ищушим своё место в жизни.
Сергей Калугин: Какой-то азиат изрек: " Не ходи по стопам великих, но ищи того же, что искали они". Будьте самодостаточны!
EVA: Твои страхи. Чего ты боишься?
Сергей Калугин: Страхи зависят от того, где человек в этот момент находится. Как апостол Иоанн сказал, что Любовь изгоняет Страх, потому что страхи есть мучение. Если человек боится, значит, он несовершенен в любви. А боятся все люди одного и того же. Ну, гопника на улице боюсь, особенно, если их будет штук пять. Тело боится. Боюсь за родных, за близких... Пока эта любовь несовершенна, пока нет этой зашиты - пробои случаются.
EVA: Любимый ландшафт?
Сергей Калугин: Я отношусь с большим трепетом к горам, к равнинам, покрытым травами, к рекам - эти три веши для мен ключевые архетипы. Ешё кагорчику плеснуть?..
EVA: Любимое животное?
Сергей Калугин: Я больше всего волков люблю. Я сам в позитивном плане - волк, в негативном - паук. Я давно заметил, что животное, которого человек больше всего боится, это негативная часть его. А я панически боюсь пауков.
EVA: Твоё отношение к звёздам?
Сергей Калугин: Они восхитительны... Они великолепны...
Я с симпатией отношусь к астрологии только тогда, когда ей занимается хороший человек. Такового я встречал только один раз. Есть одна замечательная тетка из духовных чад отца Александра Меня. Она к нему так пристала со своей астрологией: " Не могу, - говорит, - без этого жить!" Он, в конце концов, ее благословил: " Ладно, - говорит, - фиг с тобой, занимайся этим делом, раз не можешь".
А по большому счету, это все веши, относящиеся к сфере земли. И возможны очень симпатичные анализы психологического толка человека. Мне не нравится, когда начинают предсказывать. Мне нравится, когда астрология описывает человека на данном этапе.
EVA: Если бы ты вдруг словил Золотую Рыбку?
Сергей Калугин: Три желания? Первое: хочу "Harley-Davidson". Второе: хочу совершить кругосветное путешествие вдвоем с супругой, как раз на этом "Харлее". А еше я хочу полностью упакованную студию.
ЭПИЛОГ
Сергей Калугин: Про себя я могу сказать, что я самый обыкновенный человек, с кучей проблем и заморочек.
Статья была опубликована в газете "ПОДЗЕМНОЕ" №22, г.Ульяновск
|
|
|
|
|
