В первый раз я услышал Сергея Калугина у своих друзей, которые посещали тогда чуть ли не каждый его концерт. Они завели мне кассету с записью его акустической программы, но я, будучи в то время напрочь перекормлен всевозможной отечественной интеллектуальной музыкой и изначально не являясь поклонником русского рока, не обратил на эту запись должного внимания. Спустя несколько лет мой старый приятель Дима Урюпин сообщил мне, что на данный момент он, оказывается, ни кто иной, как калугинский директор, и что у Сергея вышел макси-сингл, который мне обязательно должен понравиться. Так я ознакомился с его творчеством во второй раз. Творчество приятно поразило. На четырехпесенном альбоме я услышал неожиданный замес из арт-рока, фанка, трэша, этники, блюза и акустики, загнавший меня, прожженного критика, в некоторый тупик. Присутствовали тут и элементы готик-рока, с которым, как впоследствии оказалось, Сергей практически не знаком. Итак, все шло к тому, что нам надо встретиться. И мы встретились. Встретились на студии, где Калугин и группа Аrteль в профессиональных условиях переписывали новую программу (макси-сингл был реализован на домашней студии), и немного пообщались.
- Поскольку многие наши уважаемые читатели с твоим творчеством не знакомы, давай построим сегодняшний диалог по анкетной системе. Расскажи, с чего все началось и как ты пришел к той музыке, которую сейчас исполняешь.
- Душа просыпается в человеке где-то лет в двенадцать-тринадцать; он начинает более-менее понимать, что в этом мире к чему и открывать для себя абсолютно новые горизонты. Когда мне исполнилось двенадцать, я испытал на себе несколько влияний, которые сейчас как бы сфокусировались в одной точке. В двенадцать лет я "заболел" Высоцким, тогда же услышал "Nazareth", который оказался той музыкой, которую я подсознательно мечтал услышать и раньше и вот, наконец, нашел, тогда же я посмотрел "Солярис" Тарковского и полностью офигел, опять таки в двенадцать лет я нашел у папы с мамой на полке дантовский "Ад" с иллюстрациями Доре и увидел картины Чюрлениса, тогда же меня отдали на классическую гитару... В более зрелом возрасте я услышал Юрия Наумова и в моих ранних песнях соединились классическая гитара и Высоцкий с Наумовым, потом в моей жизни появилась религия, и вот теперь подтянулся тяжелый рок, который я всегда любил и всегда пытался играть.
- Сейчас у тебя своего рода творческая кульминация?
- Скорее всего, так: Все войска подтянуты, пора начинать наступление. Когда я играл свои песни, ко мне подходили люди и говорили: "Что же ты делаешь, ты же играешь тяжелый рок в акустике!" А я им отвечал, что я вовсе не акустический музыкант, я просто не мог тогда найти себе адекватных единомышленников. Были отчаянные попытки поиграть с теми или иными людьми, но я понимал, что все это несколько не то. Я хотел добиться более этнического звучания, а с "этническими" музыкантами работать просто невозможно - сейчас они играют гениально, а через несколько минут у них пропало вдохновение и они ничего не хотят делать. А когда их много - вообще полная беда. Была у меня порочная идея связаться с синтезатором, что мы и сделали в группе "Дикая Охота", но, в конечном счете, в звуке не оказалось должной мощи, и группа распалась. Но, наконец, судьба оказалась благосклонна ко мне и мне встретились правильные люди.
- Тогда уж познакомь нас с этими правильными людьми.
- Все музыканты изначально входили в арт-роковую группу "Аrteль". После того, как распалась "Дикая Охота", я стал выступать в акустике, понял, что обречен играть один и решил взять, на худой конец, флейтиста. Мне порекомендовали Юру Русланова, сказали, что у него есть группа, которая играет нежнейшую, акустическую, тонкую музыку. У "Аrteли" тогда действительно не было барабанщика и они вынуждено играли акустику. С Юрой мы неплохо сошлись, и я аккуратно намекнул ему, не согласятся ли остальные "артельцы" присоединиться ко мне, поскольку с уже сложившейся группой всегда легче работать. Парни согласились. При встрече меня ожидал легкий шок: оказалось, что они вовсе не нежнейшая, а тяжелейшая арт-группа, всю жизнь бредившая сочетанием тяжелого саунда с акустической гитарой. Так вот, сейчас со мной играют: Юра - флейта и безладовый бас, который у нас звучит еще и как духовая секция, в частности, валторна; Алексей Бурков - гитарист, отдувающийся за волыночное звучание; бас-гитарист Артемий Бондаренко, вытворяющий чудеса на пятиструнном басу и барабанщик Ярослав Андреев. Еще у нас есть свой звукооператор Илья Ескевич, который тоже является членом команды, без него все наше творчество было бы просто немыслимо. Мы, кстати, не используем никаких цифровых примочек, только пальцы да лампы, нас даже дразнят за это натуристами.
- Ага, а Илья - это, наверное, тот человек, про которого мне говорили, что он может придти на студию, раскритиковать весь звук, а на следующий раз притащить какую-то консервную банку с проводами, благодаря которой все начинает звучать в сто раз круче.
- Да-да, именно он. Илья может воткнуть эту штуку в аппарат за восемь тысяч баксов и звук моментально преображается.
- Поскольку ты человек уже не юный, ты, наверное, можешь трезво определить свою нишу в отечественной музкультуре. У нас же система выживания акулья.
- Ты знаешь, мне кажется, что в России этой ниши не существует, мы ее только создаем. А ощущения у нас самые положительные. Мы не удивимся как и незначительному, так и колоссальному резонансу. Мы занимаем некий плацдарм, а уж насколько это срезонирует с чаяниями слушателей, остается только догадываться.
- А как же "Калинов Мост"? Они ведь тоже не являются рок-группой в самом тупом смысле этого слова, однако свою нишу они уже заняли. Мне кажется, что у вас с ними есть нечто сходное.
- Понимаешь, в чем дело, мы собираемся проигнорировать тот факт, что в нашем обществе хорошей рок-музыке выделили некую маргинальную нишу. Мы будем ломить вперед, пока сил хватит. Мы категорически не пойдем ни на какие компромиссы со сложившейся музыкальной системой, типа выступлений рок-групп под крылышком мамы-Пугачевой. С другой стороны, нас не устроит ситуация, если нам станут указывать на то место, где мы должны находиться, так что сражения нам еще предстоят.
- Опиши вашего типичного слушателя.
- Это невозможно. Ходят на нас и толкиенисты, и хиппи, и даже скинхеды. В последнее время появились люди в косухах, а когда я один с гитаркой выступал, не чурались меня и бабушки по семьдесят лет. Типичного слушателя просто нет.
- Как у вас с гастролями, кстати?
- Кисленько. Последним составом мы ездили только в Днепропетровск, кстати, очень даже нехило съездили. Что же касается меня, то один я за последний год неплохо помотался, побывав в Тюмени, Питере, Рязани, Петрозаводске... Большинство городов просто не могут потянуть финансовую сторону дела, если разговор заходит о целой группе.
- Назови свою любимую концертную точку.
- Все упирается в звук. Для акустики очень неплох "Перекресток". С электричеством в маленьких клубах делать нечего, только если уши людям разрушать. В ЦДХ удобная и кассовая точка, но сам зал опять-таки не приспособлен для электричества. Так что пока оптимальную концертную точку мы не нашли.
- Спасибо, спасибо. Думаю, что у нас вскоре снова представится возможность пообщаться, так что прощаемся мы не надолго.
- Очень на это надеюсь, тем более, что к осени у нас планируется очередной компакт-диск.
Александр Р. Новиков, "Новая Афиша" июнь 2000 г.
|
