Говорят, первое впечатление от произведения - самое верное. Когда год назад мне довелось услышать песню "Танец Казановы"( где и как рассказывать не буду - все равно не поверите) моей первой реакцией было "вытрясти" из "посвященных" все, что им известно о… И вот,что я "вытряс" за год: автором является московский музыкант и поэт, лидер группы "Дикая охота" Сергей Калугин, выпустивший в 1994 году альбом "Nigredo". Пять песен, вошедшие в этот альбом, пред- ставляют собой в мистические баллады протяженностью от пяти до пятнадцати минут. Музыка эта являет- ся синтезом элементов рока, фламенко и других направлений.В альбом вошли также четыре сонета из "Венка сонетов", опубликованного в журнале "ИNАЧЕ". Несколько слов о творческая эволюция музыканта. Окончив в 1986 г. музыкальное училище им. Октябрьской революции по классу классической гитары и играя hard and heavy в различных группах, в 88-м году Сергей записывает свой первый магнитоальбом "Путь" ,направление которого можно определить как агрессивный поп-фолк в стилистике Владимира Высоцкого.В 1989 году в Бельгии вместе Игорем Смирновым Калугин выпускает кассету "Moscow" и снимается в документальном фильме "Socialist City" ( B.B.C.), не имеющем прямого отношения к музыке.С 1995 года Сергей Калугин работает в группе "Дикая охота",в которую помимо него входят Анастасия Гронская ( клавишные ) и Ярослав Федоров( бас, вторая гитара). Среди произведений, звучащих на концертах Сергея Калугина , есть и классические рок-н ролльные вещи, и инструментальные пьесы,и даже ряд "стебных"песен, регулярно требуемых аудиторией. Далее были мои поиски возможности взять у него интервью. И вот 14 декабря 1997-го года перед его концертом в театре современной песни "Перекресток" при содействии А.Кузнецова (А. К.) встреча состоялась.
М.К.: Если бы Вам предложили написать краткую словарною статью о поэте и музыканте Сергее Калуги- не, то что бы вы написали?
С.К.: Озвучивать это -как-то нехорошо получается, но, если открыть и прочесть, то… Музыкант и поэт-мистик второй половины 20-го века. Вот и все. Больше ничего.
М.К.: Как бы Вы сами сформулировали суть вашего творчества?
С.К.: То, что я делаю я сам называю Новым Синтезом. Я не единичный случай в этом отношении. В тече- ние последнего столетия мировой культурный процесс двигался в сторону все большей дисперсности. Единое поле культуры постепенно распадалось на более мелкие составляющие. Этот процесс нашел свой финал в постмодернизме. Сейчас же поднимается следующая волна. К этому течению принадлежат люди, которые ,как и постмодернисты, оперируют достаточно широким культурным пространством, но, в отличие от последних, имеют внутренний религиозный стержень и делают это не в состоянии полной потерянности и непонимания происходящих явлений, а вокруг некой идеи. И начинает собираться новая мозаика . После того, как культура была разрушена, пришло время собирать камни.
М.К.: Вы упомянули о религиозном стержне Вашего творчества. Религия для Вас -это конкретный знак или символ, которому Вы придаете свое авторское значение?
С.К.: Это данность. Это реальность.
М.К.: Вы ее трансформируете?
С.К.: Поскольку я человек, в течение жизни накапливающий определенные культурные оболочки, и,когда пытаюсь вывести что-то во вне, я придаю ему форму тех культур, которые знаю. Я не могу говорить о том, чего я не знаю, и стараюсь придавать эту форму с минимальными изменениями.Это не всегда получается, и при переходе на более "плотный" уровень происходит определенное искажение центрального посыла, но я стараюсь его не трансформировать.
М.К.: Не боитесь ли Вы, приняв ответственность за мировосприятие других людей, потерять личную свободу?
С.К.: Нет. Конечно, нет, потому что Долг и Свобода- это одно и то же. И Долга вне Свободы не существует.
М.К.: Как Вы относитесь к попыткам религиозной пропаганды, последнее время все чаще осуществляемой не только церковью, но даже рок-музыкантами?
С.К.: С состраданием. С состраданием и к тому, кто пропагандирует, и к тому, кто вынужден все это слушать. Это естественный период, через который прошел и я: человек "обратился", глаза у него горят, он стремится "втереть" то, что понял как можно большему числу людей. Кончается это всегда ничем. К официальной же церковной пропаганде отношусь просто с отвращением. Не умеют люди этого делать и не хотят научиться. Люди же, которые могли бы делать это на очень хорошем серьезном уровне (я имею в виду внутри церкви), сейчас практически уничтожены.
А.К.: Религия и творчество- извечный вопрос. Существует мнение, что творчество может помешать спасеию души, что оно связано с соперничеством с Ним? Что Вы об этом думаете?
С.К.: Дело в том, что этот взгляд идет из монашеской литературы, и для монашеской специфики это характерно. Монаху этим действительно заниматься не следует. Я сталкивался с образцами монашеского творчества, такими как, например, стихи валаамских монахов. Это "тихий ужас". Каждый человек должен заниматься своим делом. Сейчас у нас произошел шквальный обвал монашеской литературы на неокрепшие умы мирских сограждан. Эта литература написана специально для монахов, для их узкого употребления и для них это действительно так. Но в том, чтобы переносить это в мир нет никакого смысла.
М.К.: Кого бы Вы могли назвать своими учителями как среди рок-музыкантов, так и среди литературных классиков?
С.К.: Я думаю, перечисление займет много времени. Первым был мой отец, который мне как бы руку поставил. Вторым был Владимир Высоцкий. Третьим - Юрий Наумов. Очень сильные эстетические переживания я испытал, когда познакомился с О.Арефьевой.Я имею в виду,не то, что она делает сейчас, а то,что она делала лет пять назад. В частности, песня "Восхождение Черной Луны" без ее воздействия вряд ли была бы возможна. Гребенщиков, с которым я познакомился достаточно поздно, но я думаю ,что в данном случае влияния поэта на поэта не произошло. Параллельно с этим я читал классическую литературу. Очень серьезно отнесся к Данте в переводе Лозинского, которого впервые открыл в двенадцать лет. Тогда же я запоем читал Федора Сологуба. Сейчас это уже давно прожито, и я иронично к этому отношусь, но это было важно. Волошин, как ни странно, нет. С ним я познакомился очень поздно, когда все было уже написано. В том числе и "Венок сонетов". Мне пытаются "пришить", что я слизал "Венок сонетов" с "Короны Астралис", но я могу засвидетельствовать, что это случайное попадание. И сейчас я отношусь к нему (Волошину - прим. автора) с большим почтением. Очень люблю Гумилева… Очень сильный удар был "Это я, Эдичка" и "Дневник неудачника" Лимонова.
А.К.: А кого в данный момент Вы можете назвать своими соратниками?
С.К.: Я могу назвать Пелевина, Умберто Эко…Похоже, что Сокуров, но он пока глубоко исследует адские пространства и очень много об этом знает. Кстати, я подарил ему свой компакт, правда, через третьих лиц. Говорят, ему понравилось. Борис Борисович (Гребенщиков-прим.М.К.)-это очень хорошо, но в последнее время у него, по моему, "крыша съезжает капитально". Но, тем не менее, я его очень люблю и очень ценю. Я бы назвал Наумова, но у него сейчас период остановки. Похоже, что он не пишет новых песен уже около восьми лет. Я бы назвал его, но в данный момент… не могу…
А.К.: Есть ли какой-то способ сохранить целостность своего собственного сознания, заниматься целым, а не частными деталями?
С.К.: Это и называется трансмутацией. Попытки просто стягивать свое сознание в некое целое приведут к тому, что вместо гороха,рассыпанного по столу,получится кучка гороха. Надо достичь некоторой высокой температуры, при к которой все это дело сплавится в единое. И когда это единое будет достигнуто его уже будет невозможно расколошматить. Во всех ситуациях человек будет оставаться единым. Путем же достижения этого состояния является прежде всего молитва. Как православный человек, я других путей не могу назвать. И тогда, если ты долго-долго "долбишь в небеса", в какой-то момент милость проявляется. Это происходит буквально за секунду. Но из этого состояния также можно легко вывалиться. Так обычно и получается. И своей жизнью, постоянными молитвенными усилиями, "обтесыванием камня" ,как говорят масоны ,нужно прийти к такому состоянию, в котором ты сможешь эту цельность удерживать. Это произой- дет тогда, когда тот, кто получает дар ,будет хотя бы отчасти достоин дара, который ему дается. Это годы… Иногда годы ада.
А.К.: А почему у писателей всегда лучше всего получается ад?
С.К.: А потому, что проще. Все имеют опыт ада и поэтому, когда они читают, например, дантовский, они узнают его. Лично я дошел до середины "Чистилища" и понял, что не имею права дальше читать, Такова насыщенность этого текста . Я просто ничего не пойму. А если взять и прочесть просто как литературу, не понимая о чем идет речь, то как можно оценить, что хорошо, а что плохо. Поэтому и считается, что "Ад" - это самое интересное, "Чистилище" - поскучней, а "Рай" - вообще скучно. Чтобы прочитать "Рай" ,нужно внутренне достичь райского состояния, тогда ты поймешь, о чем идет речь.
М.К.: Ваша поэзия одновременно и философична ,и психологична.Что для Вашего творчества является бо- лее важным: исследование осознаваемых мыслительных процессов или отражение человеческой психологии и подсознания?
С.К.: Я человек сердечного способа восприятия. Интеллектуально я слаб. Я не философ. Если я люблю какую-то философию, то это философия мистическая или экзистенциальная. Канта я читать не могу. Я на второй фразе забываю, о чем шла речь в начале. Есть люди интеллекта, которые идут этим путем, но это не мой вариант. У меня происходит анализ психического восприятия, а не метафизический анализ, свойственный ,например, Гребенщикову. Это анализ реальности через психику.
М.К.: В своих песнях Вы создаете иную реальность или пытаетесь понять и прочувствовать на каком-то качественно ином уровне эту?
С.К.: Скорее так. Все мои песни связаны непосредственно с данной реальностью. Это просто символическое осмысление тех вещей, которые со мной происходят. Опять-таки я просто пользуюсь набором культурных кодов для того, чтобы это передать.
М.К.: Как вы относитесь к тусовке?
С.К.: Отрицательно. Я не тусовый человек. Дело в том, что первый раз я женился лет в восемнадцать и не дотусовался. У меня получился долгий цивильный период жизни и была очень смешная вспышка, когда на подходе к тридцатнику, я понял, что время уходит, и оголтело кинулся все это наверстывать. К счастью, я был достаточно трезв, чтобы удержать себя в руках, поэтому благополучно пережил этот "взбрык" и вернулся в свое нормальное, нетусовое состояние.
Вместо заключения. Любой человек интересен. Человек созидающий особенно. Человек же ,который имеет волю и способность создавать новое в период , когда профанация принципов искусства и спекуляция ими часто подменяет живое Творчество, когда информационные преграды заслоняют подлинную Музыку и Поэзию от людей ,способных ее оценить, человек, который творит и знает, во имя чего он творит, - явление,заслужи- вающее серьезного осмысления и внимательного исследования… Как пищу для размышлений, в качестве постскриптума приведу еще два высказывания Сергея Калугина.
С.К.: В последние дни для меня окончательно стало ясно, что надежды на некую безупречность в этом мире обречены на провал. Исключением является только Христос. Эта утопия сохранялась во мне до недавнего времени, и сейчас я поставлен перед фактом, что, несмотря на то, что это невозможность,это нужно делать ,к этому нужно стремиться.
С.К.: Созидание не обязательно должно выражаться в какой-то утвердиловке. Момент созидания любой, даже трагической вещи, сам по себе является позитивом. И должны быть воины, которые будут делать это. Если столкнуть один камешек ,покатятся все. Если безупречное Слово будет произнесено кем-то одним, очнутся все…
