Mp3
Аккорды
Тексты песен
Gtp
Видео
Обложки
Анекдоты
Интервью
Рецензии
Отчёты
Статьи
Пародии
Словарь
Истории
Где купить
|
|
На Западе единственной сильной работы порой бывает достаточно, чтоб войти в историю и остаток жизни почивать на лаврах. У нас такие случаи чрезвычайно редки, и еще реже случается так, чтоб человек, записавший всего один альбом, в течение шести лет оставался властителем умов не самой узкой (и стабильно расширяющейся) аудитории, нетерпеливо ожидающей новых песен. Каждая из которых неминуемо становится событием.
Наверное, кто-то уже понял, что речь идет о Сергее Калугине и его альбоме "Nigredo". Впрочем, "Nigredo" - культовый для всей продвинутой молодежи (и не только столичной) - уже отходит в область легенд, а Калугин стоит на пороге новых свершений.
Начиналось же все чрезвычайно просто. Сергей Калугин ( год рождения - 1967, место рождения - Москва) учился в музыкальном училище по классу гитары, увлекался хрестоматийным набором арт- и хард-роковых команд (GENESIS, KING CRIMSON, AC/DC, NAZARETH) и пописывал трехаккордные песни а ля Высоцкий. К 20-ти годам увлечение тяжелой музыкой привело к созданию собственной команды под неоригинальным названием ДЕНЬ ГНЕВА, которая разразилась "Реквиемом В Стиле Хэви-Метал" и благополучно угасла, не дав ни одного концерта. Сергей потихоньку перешел к слушанию более замысловатой музыки, открыв для себя Сильвиана, Питера Гэбриела, Кейт Буш; бардовские опыты вылились в запись магнитоальбома "Путь" (сейчас автор тщательно препятствует его распространению, хотя особо углубленные фанаты сей раритет в фонотеках имеют). Году этак в 88-м состоялось знакомство Калугина с Мишелем Драшусоффом, бельгийским энтузиастом, пытавшимся продвинуть русскую музыку на Запад . Знакомство вылилось в так называемый "Московский Альбом" с участием Калугина ("чудовищные четыре песни а ля Поль Мориа") и московского музыканта Игоря Смирнова. Ничто пока не предвещало скорое рождение совсем другого Калугина - эзотерического гуру и властителя умов.
Далее случились два глобальных события. Во-первых, знакомство Сергея с Юрием Наумовым - "я понял, что все, что я до этого делал - полный отстой". Вдруг стало очевидным, что совмещать технику классической игры на гитаре с нетривиальным текстом не только можно, но и нужно. Несколько лет понадобилось, чтоб научиться совмещать "пространство сложной игры со сложными текстами". В 91-м году появился первый результат - "Танец Казановы"...
Второе событие относится к области духовной: "Я принял крещение и существовал некоторое время в русле достаточно ортодоксального христианства. А потом, когда были опубликованы Кастанеда и Майринк, мой интерес продлился за пределы собственной традиции".
Однако не все, конечно, так схематично. Если б гении появлялись только путем чтения книг и слушания музыки, то они не были б столь редки. Два первотолчка не обозначили каких-то сжимающих рамок; находясь под сильнейшим впечатлением от гитарной техники Наумова, Сергей остался все-таки классическим гитаристом, играя не блюз, а скорее симфо-фолк-рок: "У меня постоянно акцентируется первая доля, что характерно для европейской музыки: а не для рок-музыки, которая пошла от негритянских корней; и используются мелодические и гармонические миноры...". Переняв от того же Наумова филигранную аллитеративную технику текстосложения, Калугин создал свой уникальный поэтический мир, свободно смешивая языческие предания со средневековыми философскими трактатами, сочиняя сонеты , баллады и батальные полотна, песни-притчи и песни-гимны, в смысл которых вникнуть не так-то просто; но аромат завораживающей тайны, запретного знания в них заставляет все новых поклонников биться в поисках потаенного, закодированного смысла. Современные сольные концерты Калугина немыслимы без многочисленных записок из зала, на которые Сергей охотно отвечает, непринужденно оперируя философскими, языковедческими, культурологическими терминами. Один такой творческий вечер недавно был издан на CD под названием "Несло" и продался совершенно сумасшедшим для подобного релиза тиражом ...
Но мы забежали вперед. Первые опыты "нового" Калугина вызвали реакцию скорее скептическую, "я сталкивался с откровенным гыгыканьем в свой адрес", на концертах народу было немного. Так продолжалось до выхода альбома "Nigredo" (1994), записанного усилиями упомянутого Драшусоффа, названного по наименованию первой стадии алхимического процесса получения философского камня и украшенного фантастической (во всех смыслах) графикой новосибирской художницы Ольги Руммель. О содержании говорить трудно: каждая из песен - "Рассказ Короля-Ондатры О Рыбной Ловле В Пятницу", мрачное предание; гротескный и зловещий "Танец Казановы"; "Луна Над Кармелем" - посвящение Фредди Меркюри в духе католического мистицизма; магическое, энергетически-насыщенное "Восхождение Черной Луны"; "Радость Моя..." с шокирующим рефреном "ничего нет прекраснее смерти" - стала отдельным культурным событием, поводом не только для цитирования, но и для создания культа. К Калугину сразу пристало несколько определений - эзотерический пророк; рок-мистик; "здесь я имею дело с отшельником, языческим мистиком, угрюмым и отрешенным летописцем, носителем причудливой и аскетичной религиозности... Ты здесь - странная помесь юродивого и святого, проводник, своеобразный русский шаман", - писал ему из Америки Юра Наумов, продолжателем дела коего упорно продолжали считать Сергея.
Для кого-то столь бурная реакция публики стала бы весомым поводом успокоиться на достигнутом, эксплуатируя сложившийся имидж. От имиджа было, конечно, сложно убежать - песни работали на него вольно или невольно - но вот форма подлежала несомненному переосмыслению. Во-первых, Калугину вовсе не хотелось оставаться "акустическим музыкантом", к клану коих его автоматически причислили. "Альбом оказался акустическим и скудно аранжированным в силу того, что у меня было только 8 каналов, первый в жизни опыт аранжировки и полное неумение обращаться с электрическими инструментами, особенно в студии. А мне всегда хотелось звучания очень мощного и очень этничного, смеси классической, этнической музыки и плотности роковой". И хотя акустические выступления Калугина уже стали пользоваться повышенным спросом, Сергей рискнул собрать электрический состав - игравшую еще в ДНЕ ГНЕВА клавишницу Анастасию Гронскую, басиста Ярослава Федорова и барабанщика Юрия Коняева. "Этнических" музыкантов привлечь не удалось - "они все психи и абсолютно не контролируемы", и в качестве источника соответствующих звучаний использовался синтезатор. Группу называли ДИКОЙ ОХОТОЙ; большинство поклонников Калугина считали ее причудой гения, по-прежнему ломясь на сольные выступления маэстро, тем более, что в акустике тексты разбирались намного лучше. А значение калугинских текстов для аудитории было посущественнее даже его мастерства гитариста. Не говоря уж о его "электрических" опытах...
К 98-му году ДИКАЯ ОХОТА сама собой распалась, а Калугину всерьез надоела репутация мрачного проповедника с гитарой. Не изменяя себе в главном, он стал потихоньку писать более простые по форме (не по содержанию) вещи - рок-н-роллы, пародии на Гребенщикова и отца Романа, шутейные стихи, кои совершенно естественно предлагал слегка обалдевающим слушателям, вскоре окончательно запутавшимся в определении реального места Калугина в музыкально-духовном пространстве. "Проблема в том, что я поначалу очень переживал, что у меня нет какой-то стаи, в которой я был бы своим. А потом я понял, что они все, как секта, завернуты друг на друге, и когда делаешь шаг в сторону, там полное непонимание того, что происходит. Вот секта акустической музыки, вот секта мрачных эзотериков, алхимико-фашистские эзотероидные круги... А я совершенно не оттуда, и если уж откуда - то из нормальной христианской церкви такого меневского толка. И там, кстати, самое адекватное восприятие". И еще о форме, следуя классификации, когда-то разработанной Зинаидой Гиппиус: "Я после завернутых форм понял, что у меня не хиляет простая форма, и мне так понравилось работать с очень простыми вещами! Ранние "высоцкие" песни - это я непонятно писал о совершенно понятном, "Nigredo" - непонятно о непонятном, все эти смехотулечки - понятно о понятном. И теперь прорисовываются росточки понятного о непонятном: "Сицилийский Виноград", "Чжоан Чжоу"... Это я сейчас очень культивирую".
Не оставил Сергей и мысль об электрическом составе, "хотелось музыки" - хотя самодостаточность Калугина как артиста всем давно казалась аксиомой. На ловца и зверь бежит: почти случайное знакомство с группой АRTEЛЬ, решение влиться в уже сложившийся коллектив профессиональных музыкантов (на том этапе акустический, но имевший в анамнезе "тяжелое" прошлое) на проверку оказалось идеальным. "Со мной сейчас произошло то же, что и с Кинчевым, когда нашлась АЛИСА. Я домой пришел. И ощущаю, что все составляющие стянулись в один узел. Мне всегда говорили, что я играю риффовый рок на акустической гитаре. И я всегда был уверен, что тяжелый звук может быть выражением очень мощной культуры, но кроме KING CRIMSON этим никто не занимался. Ну, можно говорить о СЕПУЛЬТУРЕ с "Roots", были очень мудрые вещи в хард-роке сделаны, но недожаты в том направлении. И мы туда будем жать".
Гармоничное существование в коллективе понимающих единомышленников не могло не принести своих плодов: хотя прошедшие в минувшем сезоне совместные концерты под общим девизом "Оргия Праведников" вызвали массу противоречивых эмоций у критиков, коллег по цеху и публики, взаимопроникновение идет полным ходом: уже записан сингл в залихватски обозначенном жанре "этно-трэш", заканчивается работа над альбомом - где, кстати, кроме песен Калугина будут присутствовать и вещи АRTEЛИ.
Но есть уверенность, что и на этом Сергей не успокоится. Придя домой, можно и не запираться в нем на замок и удовлетворенно поплевывать в потолок. Можно, обустроив этот дом, снова распахнуть двери всем ветрам мировой культуры. Позвать друзей и гостей. А потом пойти дальше.
Екатерина Борисова, журнал "Fuzz" №7-8 2000 г.
|
|
|
|
|
