Среди наших современников из области музыкально-поэтической среды данный переход от литургии оглашенных к литургии верных ярче и ёмче всего можно наблюдать в творчестве московского рок-поэта Сергея Калугина (кстати, члена союза писателей) и яже с ним группы "Оргия Праведников", разумеется их дебютный совместный альбом – "Оглашенные изыдите" 2000 года. И, прежде всего, в самих названиях можно наблюдать реальное переживание этого процесса. Хотя в альбоме звучат давно известные Калугинские вещи, как по альбому "Nigredo"(Чернота)1994, так и др. квартирникам.
Альбом начинается с муз.композиции,заглавной для всего альбома, без слов. Слова или Слово во всей полноте и чуде подаётся только избранным, верным. Тихое приглашение выйти. Изыдите, не готовые к причастию, начинается Литургия верных, "Оргия Праведников", "оргия" здесь имеет равенство со словом "ургия", дело, творчество. Музыкальная композиция изгнания оглашенных показывает смиренность изгоняющих, они не гонят они просят удалиться. "Верных" = "Праведников", вспомним – праведник это святой не монах, из женатых. Это возвращает нас (спирально) несколько к первым векам христианства, когда монашество не было в "моде". Соответственны и переживания отношений исполнителей трэков – не такое как у ныне степенной, уставшей может от ожидания конца и Второго Пришествия некоторой части официальной, внешней Церкви, что более на виду, когда "животы жиреют от живой молитвы" (Егор Летов) – прежде всего имею ввиду себя. И всё же здесь нет протестантского неофитства (т.к. талантливый потомок – в данном случае Калугин и "Оргия" - вбирает и учитывает опыт удач и ошибок как в аскетике, мистике и богословии так и в мировом искусстве, как отражении теологических исканий предшественников), скорее католическая экзальтация и буйство, "юродство проповеди" апостола Павла (1 Кор.1:21). Поэтому опять Оргия. Далее идёт композиция тоже без слов "Начало века" - Новый Эон, качество новозаветного человечества, где главенствует Мужчина-Христос (гитара-фуз) и ему помощница Жена-Церковь (флейта). Они не спорят, дополняют друг друга, жёсткая, суровая (см.Северная) музыка фуза-мужа никак не стесняет нежную флейточку (в ветхие времена она могла соблазнить как Ева, но не теперь, теперь это Мария) это надо слышать, здесь настоящая Любовь, иконописно представленая в звуках современности, Любовь верных друг другу и Творцу своему. "Ночь защиты" - используется символика Жениха и Невесты (не названных так, но таково возможное восприятие слушателя) в отношениях души с Богом, часто используемая арабскими поэтами суфиями (прежде так называли христианских нищенствующих монахов из-за власяницы, колючей одежды; у мусульманских же суфиев, исполняющих закон невкушения спиртного, была так же традиция использовать образ опьянения и пьянства в отношении Бога, см., напр., катрены Омара Хаяма), намёки на которых находим и в мелодиях и в графике оформления обложки. Если повествует мужчина, то чаще Бог предстаёт в образе Невесты, так естественней для говорящего (для Христа – Логоса естественно так же называть Себя Женихом, а Церковь – душу Невестой. Это уж когда "уходят естества" тогда у непосвящённых в голове неразбериха): "Отвори мне дверь / Позови меня сесть у огня / Разреши мне немного побыть в этот вечер с тобой / Никогда, поверь. я не искал за пределом себя / Но сегодня мне нужно чтоб рядом был кто-то другой" - скромная просьба нищего духом пребыть на Тайной Вечери Христа, смиренно признавая трансцендентность Того Кого мы ищем внутри себя, а Этот Кто-то Другой находится за пределом человеческого… "Слышишь, я хочу успеть / В эту Полночь Защиты от холода внешних миров / Отделить и отдалить хотя бы на время смерть / От того что не ведомо мне и зовётся Любовь / Дай мне ладонь скажи мне что я здесь / Прикоснись скажи мне что я есть / Ближе. Обвей мои плечи рукой и держи меня крепче так надо не дай мне уйти / Ночь всё тише я прошу подари мне покой помоги мне закрыть эту страшную пропасть в груди / Я молю как о причастии удержи мою плоть от распада восставь мою кровь / Будь мне спасением всё в твоей власти так влей в эти руки живую любовь…" и в то же время надо помнить о праведном супружестве, где ничего нет нечистого и Причастие Крови и Тела Христа и слияние супругов вдохновляются Единым Подателем. Следующая песня "Восхождение чёрной луны". Человек, будучи честен пред Лицем Божьим продолжает борьбу с грехом в себе, чаще проигрывая чем побеждая, если он конечно не самольстец. Но не прав был Василий Розанов (будучи только на пути к Церкви в тот момент) назвавший христиан "Людьми лунного света". Впрочем разные авторы наполняют не во всех отношениях аналогичным смыслом одни и те же символы, даже используя единую мифологию – у Розанова Луна суть отрицательница Солнечного плодородия, у Калугина – стихийная Матерь Мира, Геката, Лилит (Ночь.Флоренский бы ещё добавил – Прозерпину-Персефону, Изиду, Иштар, Деметру и т.д.), "богиня плодородия и жизни, но она же несёт смерть и разложение" (см. Неофициальный сайт праведников, толкования Юника на данное произведение) -так свидетельствует сам автор, говоря о войне между человеком и этой Великой Матерью:
...А ночами я плакал и бил себя в грудь,
Чтоб не слышать как с каждым сердечным толчком
Проникает всё глубже, да в самую суть
Беспощадный, холодный, осиновый кол.
Бог мой, это не ропот – кто в праве роптать?
Слабой персти ли праха рядиться с Тобой?
Я хочу просто страшно, неслышно сказать –
Ты не дал я не принял дороги иной!
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мёртвого чувства предельной вины-
От того я пришёл сюда петь и плясать
В восходящих потоках сияния Чёрной Луны...
Доплясался, пятая песнь "Убить свою мать" показывает нам образ победы христианина, Верного Отцу. Одно из названий песни – "Монастырь Чжоан Чжоу" и вступление к песне (обязательное) разъясняет для непонятливых суть, как предыдущей, так и текущей песни – "Горный Китай, монастырь Чжоан Чжоу. Год от Рождества Христова 853-й. Некто спросил Линь Цзы: "Что такое мать?" "Алчность и страсть есть мать, - ответил мастер, - Когда сосредоточенным сознанием мы вступаем в чувственный мир, мир страстей и вожделений, и пытаемся найти все эти страсти, но видим лишь стоящую за ними пустоту, когда нигде нет привязанностей, это называется – убить свою мать…" (альтернатива эзопову комплексу, что присущ живущим инстинктом и вожделеньями). Но как христианин автор говорит буддисту в себе "Убивец, как ты мог?/Она же всё-таки мать!", мол, не убить надо бы, но преобразить в страсти Господни – жалость и любовь с молитвой о всех и вся. Но дзэнская философия уже не совсем буддизм (в словах Линь Цзы я всё-таки слышу некий укор в сторону не по разуму ревностного неофита), ведь Христос уже побывал в мире и Его влияние отразилось на всех мировоззрениях, поэтому как ни крути "Всегда приятно чуть подольше / Быть с тем, / Кто убил свою мать". Потому что неприятно с тем в себе, что ходит по страстям мира сего, на поводке у похотений, а не они у него. О преображении в бою так же говорит 6-ой трэк "Туркестанский экспресс" (аллюзия на Великий Джихад) по ту сторону добра и зла, яко бы познанных при вкушении запретного плода в раю, точнее по ту сторону мнений о добре и зле: "…И я подбросил монету, сказав себе: "Зло и добро." / Монета весело встала три раза подряд на ребро". Т.е. и Отец и Сын и Дух Святой опровергают наши понятия (смешные для Них - Него, монета-то одна, а встала три раза) о Благе и благах. И если в начале стиха "город был тусклым, как смерть" то после Джихада "город был новый, живой". Далее наступают "Покой и свобода" (другое название "Мир моих снов (Белый дым)", т.е. Умное Небо и Фимиам). Очень длинное музыкальное вступление, сопровождение, своей бурностью скажет о том, что покой мира Божия это вовсе не у-вэй (бездействие), в плебейском понимании, но удовлетворение от создания Красоты, со-творчества Господу, хотя бы в виде бродяги-созерцателя, ведь смотреть, понимать и восхищаться с любованием и хвалой есть действие преображённого ума и эроса. "Вариации на тему военного марша Г. Свиридова" хотя и сугубо музыкальна, но способна перенести внимание к подобной вариации гр. "Аквариум" на стихи Гунницкого "Хочу я стать совсем слепым / Чтоб торговаться ночью с пылью…" вроде бы бред, но не только насмешка над тупостью и бессмысленностью внешнего милитаризма (малого джихада), но и намёк на то, что мир наших снов (самых святых из них) не возможен без слепоты, не привязанности к посюстороннему. Всё это усугубляется дурашливостью исполнения. "Ступени" наконец-то приближают к апогею – "Я выйду к тайне сопряженья слов, / ложащихся к подножию Распятья" - к апогею, который обнажается в "Весне" т.е. Пасхе Духа, молитва перед причастием к Оной: "Растопи мой лёд, / А и достань Бел-камень / Из горюч - ключа…" не за этим ли мы приходим и всем остальным, о чём просится в песне: "…Дай мне свет во снах,/ Дай луча глоток мне,/ Дай ростку родник.", "Бел-камень" - Чистое сердце, зрящее Бога. Прямо перед чашей вопроси себя: "Слышишь звон луча? Отвечай! – "Чаю звон луча…"" отвечает душа, не замечающая действий Бога по отношению к ней, скрытой подо льдом, о который звенит луч, пробивается. Не слышет ещё, не видит, а только чает воскресения из мертвых. Конец зиме окамененного нечувствия. Слышишь или нет (верный должен слышать), но "Луч ударил в лоб,/ Колет лёд на глыбы,/ Рубит корни льда…/ Соки снега мне в стебель…/ Я пирую, я грежу…/Алчет грудь луча./ Плачу…Горячо…Больно грудь…/ Эллах!!! Я от луча зачал!!!". Так лёд становиться водой, а вода соком (=Кровью) питающим стебель, преображающимся в Плоть. Когда "Каверзы розы / Прозорами зарева / Вызрели заново – Грозами, грозами!!!" и освобождающий нас от мерзости (мёрзлости) греха "Ледяной потоп" отступает и "гроза отгремев – гюрзою" отползает тогда-то "…я стал собой./ И увидел небо…/ И была весна".
После таких рассуждений о Теле и Крови Господних, возглас, в конце традиционной Литургии "С миром (см., с Покоем и свободой) изыдем", как приглашение верным покинуть видимую церковь, земной храм и разойтись по земным своим жилищам, разве не будет восприниматься более глубже. Как Последняя Пасха из ветхого в обновлённое тело или хотя бы как Посланничество (апостольство) каждого вкусившего на помощь миру (см. разобщённому человечеству)?
Николай Кокурин
|
|